Обособление отдельных княжеств и рост локальных центров.
   Ярослав перед смертью рассадил своих сыновей по княжениям. Старшему Изяславу достался Киев, Святославу Чернигов, Всеволоду Переяславль. Втроем они фактически правили всей территорией государства. Правда, оставался еще Полоцк, где сидели потомки Владимира Святого от старшего брата Ярослава. Трое Ярославичей, решив покончить с самостоятельностью Полоцка, обманом захватили в плен тамошнего князя Всеслава Брячиславича и отвезли его в заточение в столицу. Но когда в 1068 г. соединенное войско русских князей потерпело сокрушительное поражение от половцев на р. Альте, в Киеве началось восстание. Сначала горожане потребовали у великого князя Изяслава оружие, чтобы защитить город в случае опасности, потом собрались на вече. Там было решено, что князья их предали, а воеводы нарочно не дают им оружия, опасаясь, что оно повернется против них самих. Так в итоге и случилось. Восставший народ освободил из темницы полоцкого князя и провозгласил его своим государем. Были разграблены дворы братьев Ярославичей, дома богатых бояр и воевод. Сам Изяслав бежал в Польшу.
   Семь месяцев просидел Всеслав в Киеве, пока Изяслав не вернулся с польскими войсками. Полоцкий князь бежал в свою отчину, а киевляне открыли ворота перед Изяславом, снова признавая его своим князем. Тот устроил кровавую расправу с зачинщиками мятежа, казнив или ослепив многих горожан. Однако спокойствия Руси это не принесло. В 1071 г. снова взбунтовалась Ростово-Суздальская земля, и лишь энергичные действия воеводы Яна Вышатича, схватившего и казнившего волхвов, подбивавших народ грабить дома богачей, спасли положение. В том же году в Новгороде произошел мятеж против тамошнего епископа и христианской веры. Рассеять восставших удалось только княжеским дружинникам. Для ликвидации последствий этих событий и предотвращения новых бунтов в 1072 г. было разработано новое законодательство, дополнившее «Русскую Правду» — так называемая «Правда Ярославичей». Она отражает защиту княжеской собственности, а также карает за нарушение имущественных прав и личной безопасности жителей страны в целом. Большие штрафы положены за действия против княжеских слуг — огнищанина, тиуна, сельского старосты. Суровые наказания устанавливались за разбой, поджог, убийство, увечья, кражи. Однако здесь мы уже не находим норм, отражающих право кровной мести, которая почти во всех случаях заменяется высокими «вирами» (штрафами). Таким образом, новые законы отразили не только развитие новых социальных отношений, но и возросший уровень самой русской государственности.
   Мир на Руси и после этого продолжался недолго. В 1073 г. Святослав и Всеволод выступили против старшего брата, вынудив его снова бежать на запад. Польский король, взяв у Изяслава богатые дары, не оказал ему помощи, так что изгнаннику пришлось прибегнуть к заступничеству германского императора Генриха IV и римского папы Григория VII. Однако те ничем не могли реально помочь ему. А Святослав, в благодарность Польше, не принявшей его брата, снарядил большой поход в Центральную Европу против чехов и немцев. Вообще, за время своего правления в Киеве Святослав старался раздавать все крупные русские города только своим сыновьям, отодвинув в тень детей Всеволода. Но после его смерти в 1076 г. положение резко изменилось. Вернувшийся Изяслав со Всеволодом поделили между собой и своими сыновьями фактически всю Русь, а дети умершего Святослава стали изгоями, не получив ничего. В течение следующих двух десятилетий им пришлось вести ожесточенную борьбу с дядьями за право владеть своим наследием.
   В 1078 г. Олег Святославич бежал в Тмутаракань, где уже княжил его младший брат Роман, чтобы набирать там войско. С тамошними воинами, а также союзными половцами он вторгся на Русь. Но в битве на Нежатиной Ниве 3 октября 1078 г. старшие князья победили Олега и его союзников, хотя сам великий князь Изяслав был убит. Киевский стол перешел к его брату Всеволоду, а Чернигов — отчина Святославичей, был отдан его сыну Владимиру Мономаху. Олег сумел бежать в Тмутаракань, но был схвачен там хазарами и увезен в Византию. Живя в ссылке на о. Родос, он женился на знатной гречанке, сумел выкупиться из плена и в 1083 г., вернувшись обратно, жестоко отомстил своим недругам. Но в Тмутаракани ему пришлось провести еще десять лет.
   Время правления Всеволода Ярославича (1078–1093) не отмечено какими-то крупными и значимыми событиями в жизни Руси. Однако эти годы стали, по сути, переломными в истории Киевской державы, поскольку именно тогда набрали большую силу многие новые города, становившиеся крупными региональными центрами власти: Смоленск, Чернигов, Переяславль, Туров, Владимир-Волынский, Ростов Великий. Все это были центры будущих самостоятельных княжеств, и уже не за горами было время, когда начался процесс их обособления. Поскольку у каждого из Ярославичей было по несколько сыновей, всем им по мере возмужания, естественно, требовались свои владения. Столь же естественным было и начинавшееся в связи с этим дробление ранее обширных территорий, подвластных лишь одному князю, на несколько отдельных земель. Сыграл свою роль и порядок престолонаследия, установленный Ярославом, когда ближайшим наследником любого князя считался его брат, а не сын. Однако сыновья не хотели отдавать власть старшим по возрасту князьям, а те, в свою очередь, не пускали племянников к власти, ставя на их место своих сыновей. Поэтому сыновья того из князей, который, к несчастью, умирал молодым, оказывались в самом невыгодном положении, поскольку не могли рассчитывать на чье-либо заступничество в защиту своих наследственных прав. Именно это и произошло с детьми Святослава Ярославича и привело к немалым бедствиям, пережитым Русью в последние годы XI в.
   
   Отношения с половецкими ханами.
   В 1093 г. умер великий князь Всеволод, последний из детей Ярослава Мудрого. В последние годы жизни он часто болел, а все дела передоверял своему сыну Владимиру Мономаху и представителям своей младшей дружины, фактически отстранив от власти старых киевских бояр. Последние и воспользовались его смертью, призвав княжить в Киеве Святополка Изяславича, старшего из внуков Ярослава. Мономах же так и остался в Чернигове. Однако ситуацией воспользовался также и Олег Святославич, вполне обоснованно претендовавший теперь на Черниговское княжество и земли северо-восточной Руси, некогда принадлежавшие его отцу. В том же 1093 г. произошел большой набег половцев, спровоцированный Святополком, отказавшимся подтвердить мирный договор, заключенный с ними покойным Всеволодом. Объединенная дружина Киева, Чернигова и Переяславля (где княжил младший брат Мономаха Ростислав) встретилась с половцами близ г. Треполя на р. Стугне 26 мая 1093 г. и была разгромлена. Поражение было сокрушительным, погиб князь Ростислав, Мономах лишь с ничтожным количеством воинов вернулся в Чернигов. А весной 1094 г. на Русь вернулся с войском Олег Святославич. Понимая, что помощи ждать неоткуда, Владимир согласился отдать ему Черниговское княжество, за что Олег обязался отпустить его с семьей в Переяславль живыми и невредимыми.
   Утвердившись в Переяславле, Мономах оказался на переднем крае борьбы со степью. И уже в начале 1095 г. половецкие ханы Итларь и Китан потребовали от него богатых даров, хотя незадолго до этого уже взяли их от Святополка Киевского в знак мира после того, как тот женился на дочери хана Тугоркана. Владимиру удалось заманить ханов с телохранителями в ловушку и перебить их. В последующие годы он неоднократно предпринимал походы в степь, громя при поддержке Святополка половецкие кочевья. Однако не стоит полагать, что половцы все время воевали с Русью. Были в их отношениях и мирные периоды, когда между ними велась обширная торговля и можно было безопасно посещать приграничные районы. Русские князья и половецкие ханы нередко заключали династические браки между своими детьми. Наконец, под воздействием Руси в половецкую среду проникало христианство, и наследники ханов принимали соответствующие имена, особенно во второй половине XII в. (например, Юрий Кончакович). Еще более важной была тенденция к оседанию части половцев на землю, появлению у них городов. Однако проблема была в том, что множество различных кочевых орд никогда не составляли единого политического целого, поэтому никакими договорами и династическими браками нельзя было удерживать половцев от набегов на долгое время. Да и сами русские князья все чаще стали прибегать к их услугам в междоусобных битвах. Но распространенной подобная практика стала уже со второй трети XII в., пока же фактор борьбы с кочевниками вполне успешно служил объединяющим началом для большинства князей, принадлежавших к поколению внуков Ярослава.
   Так, в 1096 г. Святополк и Мономах приглашали Олега Святославича присоединиться к их коалиции для очередного похода в степь. Олег отказался, и киевско-переяславское войско двинулось на Чернигов. Олег бежал в Стародуб, но вынужден был, не выдержав осады, явиться на переговоры. По приговору князей он был лишен Чернигова, отданного его братьям, и послан на княжение на дальний северо-восток, в Муром. И то, пока ему предписывалось жить у своих братьев, поскольку в Муроме княжил сын Мономаха Изяслав. Олег должен был дожидаться, пока тот освободит тамошний стол. Не желая выполнять этого последнего условия, Олег двинулся туда с войском и одолел муромскую дружину. Сам Изяслав погиб в бою. Но когда Олег, пытаясь захватить и всю Ростово-Суздальскую землю, столкнулся с войском старшего сына Мономаха Мстислава, княжившего в Новгороде, то потерпел поражение и запросил мира, поклявшись прибыть на княжеский съезд для решения всех спорных вопросов.
   
   Междукняжеские съезды и договоры.
   Этот съезд состоялся в 1097 г. в родовом замке Владимира Мономаха в г. Любече. Князья договорились, что за каждым из них сохраняются земли их отцов — детей Ярослава Мудрого. Этот порядок был выражен известной формулой: «Каждый да держит отчину свою». Святополк сохранял за собой владения своего отца Изяслава Ярославича (Киев, Туров, Смоленск), Мономах — Переяславль, Новгород и Ростово-Суздальскую землю, братья Святославичи: Олег, Давыд и Ярослав — Чернигов, Муром и Рязань, потомки рано умерших младших сыновей Ярослава — Владимир-Волынский, Перемышль и другие земли юго-западной Руси. Не оспаривался установленный Ярославом порядок наследования власти над Киевом (а следовательно, и над всей Русью) от старшего брата к младшему, и лишь при отсутствии представителей того же поколения его потомков — к старшему из следующей поколенной линии.
   Едва князья-участники успели разъехаться, как Давыд Игоревич Волынский при содействии Святополка захватил в плен и ослепил своего двоюродного племянника Василька Ростиславича Теребовльского. Вот тут и сработал любечский договор: Мономах, соединившись с Олегом и Давыдом Святославичами, двинулся на Киев и вынудил великого князя к совместным действиям против отступника. В результате трехлетней междоусобной войны у Давыда был отнят его город Владимир-Волынский. В 1100 г. на новом княжеском съезде в г. Витичеве были подтверждены любечские условия и решено приступить к более активным действиям в борьбе с половецкой угрозой. В 1101 г. в г. Сакове состоялась встреча ведущих русских князей и половецких ханов, на которой стороны подтвердили заключенный ранее мир и обменялись заложниками. Однако уже через год состоялся набег хана Боняка на Переяславль. Поэтому на очередном съезде князей на Долобском озере в 1103 г. решено было предпринять совместный поход на половецкие кочевья. Уклонился от участия в нем только Олег Святославич. Русское войско углубилось в степи и 4 апреля 1103 г. встретилось в сражении недалеко от побережья Азовского моря с силами более 20 ханов. Войска кочевников были рассеяны, большинство ханов убиты. Это была первая большая победа, одержанная на чужой территории. В следующие годы столкновения на границах продолжались с переменным успехом, пока не наступил 1111 г., отмеченный самым грандиозным походом русских князей на восток, когда удар был нанесен в самое сердце половецкой территории.
   Этот поход начался необычно. Когда в конце февраля войска подготовились к выходу из Переяславля, то впереди них выступали епископ и священники, благословлявшие ратников. В обозе находилась церковная утварь. Мономах, бывший вдохновителем этой войны, судя по всему, сознательно придал ей характер крестового похода по образцу тех, что предпринимались в те же годы западными владыками против мусульман Востока. Сведения о них не могли не доходить до Руси. За несколько лет до этого игумен Даниил, ставший затем одним из сподвижников Мономаха, побывал в Иерусалиме и оставил описание своего путешествия и пребывания в тамошнем королевстве крестоносцев. Поэтому в походе 1111 г. и соблюдалась соответствующая символика. Половецкий город Шарукань вблизи Дона сдался русскому войску, а отказавшийся это сделать другой город Сугров был взят штурмом и сожжен. Пленных не брали. 24 марта произошел первый бой с половецкими отрядами, а 27 марта состоялось главное сражение. В рукопашном бою половецкая конница потеряла способность к маневру и в конце концов была рассеяна. Погибло несколько тысяч воинов-кочевников, остальные сдавались победителям. После такого разгрома донские половцы надолго потеряли способность к ведению активной войны против Руси. Ханы же приднепровских кочевий поклялись вести себя дружественно, а в знак закрепления мирных отношений Мономах и Олег Святославич женили своих сыновей на дочерях ханов. Таким образом, на южных границах был достигнут покой.
   Однако все эти бесчисленные схватки не прошли даром для населения Южной Руси. Битвы князей с половцами и друг с другом сопровождались сожжением городов, разорением сел, поборами с крестьян и горожан. Все больше людей не имели возможности самостоятельно вести свое хозяйство и шли в кабалу к богатым. На этом расцветало ростовщичество, особенно разорительными процентами отличались киевские ростовщики. Занимались этим князья, бояре, монастыри. Со временем проблемы накапливались и обострялись, а заниматься их решением никто не желал. Сам великий князь Святополк слыл большим сребролюбцем. Как раз в 1111 г. неожиданно погорел Подол (торгово-ремесленное предместье) в Киеве, сгорели ремесленные слободы и в других городах. В народе поговаривали, что богатые люди специально запугивают бедноту, чтобы не дать ей устроить бунт, как это уже было в 1068 г. В этой обстановке 16 апреля 1113 г. в Киеве неожиданно умирает Святополк. Сразу же начали борьбу за власть сторонники трех княжеских кланов. Во-первых, на великое княжение мог претендовать кто-нибудь из Святославичей, хотя Олег к тому времени уже был постоянно болен, а его братья отошли от политических дел и ни на что не претендовали. Во-вторых, шедший за ними по старшинству Владимир Мономах. Наконец, нескольких сыновей оставил после себя и покойный Святополк.
   
   Владимир Мономах: попытка восстановления единства
   Киевский тысяцкий Путята стал уговаривать горожан пригласить в Киев Олега Святославича, но понимания не нашел. А в это время в городе вспыхнуло восстание, беднота бросилась громить дворы тысяцкого и других богачей, еврейских купцов и ростовщиков. Спасая свои жизни, они заперлись в киевской синагоге. Митрополит Никифор собрал в Софийском соборе епископов и монастырских игуменов, а также бояр и старших дружинников. Было решено немедленно вызывать в Киев Мономаха, так как только он один, по мнению собравшихся, мог унять восставший народ. На следующий день восстание расширилось. В осаде оказался княжеский дворец, а большая толпа двинулась на Печерский и Выдубицкий монастыри, грозя расправиться с монахами. В окрестных слободах и деревнях поднялись против своих господ закупы и рядовичи. Должники отказывались платить заимодавцам, вышли из повиновения холопы. Митрополит снова собрал верхушку города и отправил в Переяславль отчаянное письмо, в котором предрекал полное разорение всему городу, если князь Владимир срочно не явится в столицу. Только тогда Мономах во главе своей переяславской дружины вступил в Киев 20 апреля 1113 г. Ему не понадобилось много времени, чтобы понять, какие назревшие в обществе перемены необходимо немедленно утвердить законом. И уже через несколько дней появляется названный его именем «Устав», с помощью которого удалось на некоторое время снять социальное напряжение.
   Были изменены расчеты за взятый долг. Если накапливавшиеся проценты в полтора раза превышали сумму самого долга, то последний автоматически погашался. Отныне нельзя было брать больше 20 % годовых по долгам. Эти статьи позволили освободить от долговой зависимости очень многих и ограничили произвол ростовщиков. Кроме того, более четко определялись и ограничивались источники холопства. Отныне здесь были возможны только три варианта: само-продажа; женитьба на холопке без специального договора; поступление в тиуны без специально оговоренной в этом случае свободы. Холопом становился и бежавший от господина закуп. Но если он уходил в поисках денег, чтобы отдать свой долг, то его нельзя было превращать в холопа. Во всех остальных случаях попытки холопить свободных людей объявлялись незаконными. Нельзя было обращать в холопы за получение в долг хлеба или какой-то иной материальной «дачи». По существу, Мономах выступил в истории Руси как первый серьезный реформатор. За сравнительно короткое время своего правления (1113–1125) он успел сделать многое.
   Все остальные князья послушно исполняли его волю. Причем Владимир сумел подчинить не только своих противников из Чернигова, но и княживших в Полоцке сыновей Всеслава, никогда не признававшего власти Киева. По всем крупным городам он рассадил своих сыновей, они управляли Новгородом, Смоленском, Переяславлем, Ростовом и Суздалем. Были организованы несколько больших походов против половцев на Дон, в которых принимал участие сначала он сам, а затем его сыновья. И когда Мономах умер 19 мая 1125 г., то после его смерти, вопреки традиции родового старшинства, установленной Ярославом Мудрым, на киевский престол вступил Мстислав Владимирович (1125–1132), хотя еще были живы его двоюродные дядья, да и некоторые из троюродных братьев были старше его по возрасту. Но Мстислав, все последние годы жизни Мономаха находясь постоянно возле отца, по существу уже вел и все управление государством. Естественно, черниговские князья, считая себя старейшими в роду, были его скрытыми противниками, но не рисковали открыто выступать против него с оружием. Каждый из Святославичей оставил после себя нескольких сыновей, которым, конечно же, рано или поздно должно было стать тесно в пределах лишь двух отведенных им земель — Черниговской и Муромо-Рязанской. Пока же Мстислав заключил с ними компромисс, признав черниговским князем Всеволода, старшего из сыновей Олега. Но уже при преемниках Мстислава между двумя «племенами» — Мономаховичей и Ольговичей — начнется вековая вражда.
   Мстислав урегулировал отношения и в собственной княжеской семье, сохранив за своими братьями их владения. Своего брата Ярополка Мстислав посадил в Переяславле, что знаменовало собой, по сути, назначение его наследником великого князя, поскольку еще со времен пребывания там Владимира Мономаха Переяславль стал вторым по политическому значению городом Руси. Юрию же, как младшему из всех, достался северо-восток страны, Ростово-Суздальская земля. Своего старшего сына Всеволода Мстислав посадил в Новгороде, другому (Ростиславу) отдал Смоленск. Таким образом, «племя» Мономаха по существу владело всей Русской землей. Вне сферы их влияния оставались только владения черниговских Ольговичей и Полоцк. Однако последний вскоре был завоеван соединенными войсками других земель, а всех тамошних князей выслали в Константинополь. Правда, спустя 10–15 лет после смерти Мстислава некоторым из них удалось вернуться на Русь и снова закрепиться в своих родовых владениях.
   Успешной была и внешняя политика Мстислава Владимировича. Со своим братом Ярополком он отразил попытки половцев воспользоваться смертью Владимира Мономаха и вернуть себе ранее утраченные позиции. В 1129 г. был отбит большой набег, а в следующие годы братья предприняли несколько больших походов в степь, загнав часть половцев за Дон и даже за Волгу. На северо-западных границах Руси также велись боевые действия против чуди и литовских племен. Все это недвусмысленно свидетельствует о том, что на протяжении первой трети XII в. Киевская Русь оставалась сильным и внутренне цельным государством, не уступавшим в мощи своим соседям. Продолжали развиваться связи Руси со странами Европы, в чем большую роль, как и ранее, играли династические родственные союзы. Так, сестра Владимира Мономаха Евпраксия стала женой германского императора Генриха IV, а другая дочь Всеволода Ярославича Анна (Янка), ставшая игуменьей Киевского женского монастыря, отвечала за церковные связи Руси с Византией. Сам Мономах, по примеру своего деда и прадеда, собирал войско для похода на Константинополь, но греки смогли откупиться от войны богатыми дарами и предложением обручить его внучку, дочь Мстислава Добронегу, с сыном императора. Наконец, помимо успехов внешне- и внутриполитического развития, нельзя не обратить внимания и на деятельность русской церкви в той ее части, что была связана с летописанием. Как раз в начале XII в. появляются законченные версии первых летописных сводов истории Русского государства, в которых наглядно отразились все перипетии тогдашнего времени.
   
   Церковь и начало русского летописания.
   Следует всегда помнить, что летопись была делом государственным, и составление ее могли поручить только такому человеку, который, будучи грамотным и толковым книжником (что само собой разумеется), еще и мог бы провести в ней идеи, близкие тому или иному княжескому дому. Поэтому почти в каждой летописи налицо определенный «социальный заказ». Впрочем, в первых версиях летописных сводов эта тенденция еще не столь очевидна. Сейчас считается, что еще до Повести временных лет, на протяжении XI в. появилось, по крайней мере, четыре свода, один из которых, вероятно, принадлежал перу митрополита Илариона. Впрочем, каждый из них представлял собой, по сути, коллективное творчество, являясь сводом предшествующих записей, документов, разного рода устных и письменных свидетельств. Составитель выступал не только как автор, но и как редактор.
   Свод, за который взялся монах Киево-Печерского монастыря Нестор и который вошел в нашу историю под названием Повести временных лет, был, таким образом, по меньшей мере, пятым по счету и создавался в первое десятилетие XII в. при дворе великого князя Святополка. Этот свод принято, и вполне заслуженно, считать вершиной раннего русского летописания. Повесть не стала обычной хроникой, в силу масштабных целей, поставленных перед собой автором, она приобрела вид повествования, наполненного философско-религиозными обобщениями. Происхождение Руси увязывается Нестором с развитием всей мировой истории, чтобы показать Русь как один из европейских народов. Здесь мы находим истории о Кие и основании Киева, о походах русов на Константинополь, о войнах Святослава, об убийстве Бориса и Глеба, дополненные позднее рассказами о более недавних событиях — княжеском съезде 1097 г. и ослеплении Василька Ростиславича, походе на половцев 1111 г.
   В 1116–1118 гг. летопись снова была переписана. Княживший тогда в Киеве Владимир Мономах и его сын Мстислав были недовольны тем, что Нестор хвалил великого князя Святополка, по заказу которого и писал. Мономах отнял летописание у печерских монахов и передал его в свой родовой Выдубицкий монастырь. Его игумен Сильвестр стал автором нового свода. В нем были поумерены положительные оценки Святополка и подчеркнуты все деяния Владимира, но основной корпус несторовой Повести остался неизменным. Он и в дальнейшем входил непременной составной частью как в киевское летописание, так и в летописи отдельных русских княжеств.
   В дальнейшем по мере политического распада Руси стало дробиться и летописание. Кроме Киева и Новгорода, свои летописи появились в Смоленске, Пскове, Владимире-на-Клязьме, Галиче, Владимире Волынском, Рязани, Чернигове, Переяславле. В каждой из них отражались особенности истории своей земли, на первый план выносились собственные князья. Но сохранялся и при этом и общерусский контекст. Созданный уже в начале XIII в. Владимиро-Суздальский летописный свод, например, охватил всю историю страны от легендарного Кия до княжившего тогда на севере Всеволода Большое Гнездо. Но все это было пока еще делом будущего, а в первой трети XII в. Киев, несомненно, более, чем когда-либо, соответствовал статусу политической, культурной и религиозной столицы Русского государства.
   Словом, к моменту смерти Мстислава Великого ничто, казалось бы, не предвещало той грандиозной междоусобицы, что развернулась на Руси со второй половины XII в. Однако продолжавший действовать политический порядок неизбежно толкал страну к подобному исходу. Постоянная борьба между князьями за обладание теми или иными землями, начавшаяся уже с XI в., сдерживала развитие большинства городов, ибо несла с собой вооруженные столкновения и разорение жителей. С учетом того, что каждый из князей обладал к XII в. и своей собственной дружиной, насчитывавшей от нескольких сотен до нескольких тысяч воинов, нетрудно понять, как сказывалась политическая нестабильность на жизни городского населения. Военный потенциал государства, таким образом, оборачивался внутрь него, растрачиваясь в междоусобных схватках. Все эти факторы и проявились вполне отчетливо на протяжении столетия, прошедшего от кончины Мономахова сына Мстислава до монгольского нашествия.