Н. М. Карамзин, говоря о времени правления Ивана III (1462–1505), подчеркивал, что «отселе история наша приемлет достоинство истинно государственной, описывая уже не бессмысленные драки княжеские, но деяния царства, приобретающего независимость и величие». Эта оценка, возможно, слегка преувеличенная, подтверждается тем обстоятельством, что и сам великий князь Иван III Васильевич с определенного момента стал именовать себя не иначе, как «государь всея Руси», подчеркивая рождение единой территории полностью самостоятельного государства. В самом деле, именно со второй половины XV в. уже можно говорить о существовании единого Русского централизованного государства, обретшего, в конце концов, форму самодержавной монархии. Проследим, какими внутриполитическими событиями сопровождалось правление Ивана III, и каким образом шло строительство его державы при одновременной ликвидации независимости от Москвы всех остальных русских земель.
   
   Ликвидация независимости Новгорода и Твери при Иване III.
   Главным препятствием для московского великого князя был Новгород, отношения с которым испортились еще у Василия Темного. В середине 60-х гг. XV в. новгородцы активно контактировали с Литвой, собираясь пригласить к себе эмигрировавших туда противников Василия — Ивана Можайского и Ивана Дмитриевича, сына Шемяки. В конце 1470 г. умер новгородский архиепископ Иона, а его преемник Филофей, хотя и был сторонником умеренного курса в отношениях с Москвой, на поставление туда к митрополиту так и не приехал, предпочтя киевского митрополита, т. е. желая принять поставление в Литве. Иван III пытался настоять на своем, но вечевое собрание отвергло все дипломатические притязания московского государя, возмутившего, к тому же, жителей города своими грамотами, где он именовал Новгород своей «прародительской отчиной от первых князей». Добиться своего Москва могла лишь вооруженным путем.
   Весной 1471 г. Иван III собрал своих братьев, бояр и воевод, митрополита и епископов, чтобы провозгласить поход на Новгород якобы для пресечения уклонения его жителей «в латинство». 14 июля в сражении на р. Шелони авангард московской рати под командованием кн. Д. Д. Холмского полностью разгромил новгородскую рать. В ходе завязавшихся переговоров Новгород признал себя «отчиной» московского государя, а любые обращения к Литве объявлялись незаконными. Усилилась роль княжеских наместников и дворецкого, оговорена была выплата контрибуции. Хотя особенности государственно-политического устройства республики, ее главные институты и социальная структура еще сохранялись неизменными, судьба ее после поражения 1471 г. была уже предрешена.
   Последняя стадия агонии наступила в 1477 г., когда новгородские послы в Москве, то ли с чьей-то подсказки, то ли по собственной инициативе назвали Ивана III «государем», а не «господином» Великого Новгорода. Это означало уравнивание Новгорода с другими подвластными московскому великому князю областями. Получив огласку, этот факт вызвал политический кризис в Новгороде, там начались расправы с приверженцами московской партии. Иван III решил покончить с мятежной республикой раз и навсегда. В конце года московские войска взяли Новгород в осаду, а воевода, кн. И. Ю. Патрикеев, предъявил городской верхушке и жителям ультиматум: «Вечу не быть, посадникам не быть, Новгород уравнивается в правах с другими частями Московского государства, а его вотчины подлежат розыску и конфискации в пользу государя». Находясь в безвыходном положении, новгородцы вынуждены были принять все условия. 15 января 1478 г. Иван III торжественно въехал в свою «отчину», а через месяц, отправляясь обратно в Москву, вывез с собой городской вечевой колокол как символ государственной самостоятельности Новгорода. Была произведена конфискация части вотчин владыки, крупнейших монастырей, казненных или попавших в опалу посадников и бояр. Однако этим дело не ограничилось.
   Зимой 1483–1484 гг. началось массовое переселение новгородских бояр и их слуг в центральные и юго-восточные уезды страны, где они получали земли на поместном праве. Взамен на новгородских землях испомещались представители служилых фамилий из центра страны, а также боевые холопы попавших в опалу московских бояр. Эта вновь сформированная корпорация новгородских землевладельцев к концу века превратилась в наиболее многочисленную часть московской армии. Таким образом, и здесь мы видим в действии тот же принцип, что использовался еще Василием I Дмитриевичем при покорении Нижнего Новгорода, но примененный уже с гораздо большим размахом и последовательностью.
   Та же схема была применена и в отношении Твери. Еще в конце 70-х гг. XV в. произошел первый массовый случай отъезда тверских бояр и детей боярских на службу к московскому великому князю. Тверской великий князь Михаил Борисович попытался заручиться поддержкой Литвы, решив жениться на внучке короля Казимира, однако его намерения были жестко пресечены. Сношений с Литвой князь, впрочем, не прекратил, за что и поплатился. В конце лета 1485 г. состоялся поход московских войск на Тверь. Михаил бежал в Литву, а Тверское княжество было включено в состав единого Русского государства, хотя и с сохранением в первые годы определенной автономии. Тверским великим князем стал старший сын и наследник Ивана Васильевича Иван Иванович Молодой, при нем существовала тверская Боярская дума, свой двор и тверская корпорация служилых людей.
   
   Удельные княжества. «Стояние на Угре» и война с Литвой.
   Гораздо легче далось Ивану III окончательное присоединение тех земель, что уже давно зависели от Москвы. Еще в 1463 г. произошла индивидуальная и групповая продажа ему своих прав ярославскими князьями. После этого началось длившееся несколько лет переустройство поземельных и служебных отношений на территории бывшего Ярославского княжества. Оно привело к образованию значительного фонда великокняжеских земель и закреплению за местными светскими вотчинами служебного статуса. Довольно быстро образовалась единая корпорация служилых землевладельцев во главе с бывшими удельными князьями. Все эти изменения шли под надзором и при участии московского наместника кн. И. В. Стриги Оболенского. В результате ярославцы, наряду с другими уездными корпорациями, уже с начала 70-х гг. XV в. принимали участие в походах московских войск. Аналогичная операция была осуществлена в 1474 г. в отношении Ростовского княжества. Не склонен был Иван III и к расширению уделов своих собственных братьев. В 1480 г., как раз в момент подготовки к отражению войск ордынского хана Ахмата, братья великого князя Андрей и Борис выступили против него, уклоняясь от участия в обороне южных рубежей и угрожая отъездом в Литву. Впрочем, тогда дело закончилось компромиссом — братья не нашли опоры внутри страны, а отъезд в Литву означал неизбежную потерю всякой связи со своими владениями. Великий князь же в преддверии решительного столкновения с Ордой нуждался в военной поддержке с их стороны. Однако событий 1480 г. Иван III не забыл, и в 1491 г. князь Андрей угодил в заточение, где и умер два года спустя. Борис скончался своей смертью в 1494 г.
   Таким образом, всего за несколько десятков лет с политической картой Московской Руси произошли коренные изменения. Множественность политических границ и суверенитетов, пестрота форм государственного устройства — все это буквально на глазах одного поколения современников сменилось быстро кристаллизующимся единством суверенной власти одного монарха, территории и границ, государственного и административного устройства. Не менее успешно решал Иван III и достаточно сложные внешнеполитические задачи. В условиях все более тесно оформлявшегося союза Литвы с Ордой Москве также необходимо было искать стратегического союзника. В качестве такового выступил крымский хан Менгли-Гирей, с начала 80-х гг. XV в. тревоживший своими набегами литовские земли. Таким образом, опасность с Запада была временно ослаблена, что дало возможность Москве окончательно решить многие вопросы в отношениях со своими восточными соседями. Иван III несколько раз предпринимал походы на Казань с целью посадить там своего ставленника. Такая политика Москвы вызывала резкое недовольство ордынского хана Ахмата, вылившееся, в конце концов, в предпринятый им в 1480 г. поход на Русь. Все лето Ахмат регулярно высылал свои отряды к р. Оке, прощупывая там крепость обороны русских войск. Против них к Серпухову была отправлена московская рать во главе с наследником великого князя Иваном Ивановичем.
   В начале осени Ахмат с основными силами направился к р. Угре, левому притоку Оки, служившему тогда границей между Русью и Литвой. Однако все попытки войск хана форсировать реку не дали результата, и в середине ноября Ахмату пришлось начать отвод своих сил обратно. С этого времени можно говорить об окончательной ликвидации каких бы то ни было форм политической зависимости Москвы от Орды. Из ханского «улусника» Иван III стал государем «всея Руси». После этого были резко активизированы контакты с западными соседями, в том числе и с европейскими государствами. Достаточно упомянуть о женитьбе московского великого князя на Софье Палеолог, принадлежавшей к роду византийских императоров, а после взятия Константинополя турками в 1453 г. проживавшей в Италии. В связи с этим папский престол проявлял заинтересованность в привлечении Руси к антитурецкой коалиции. Конфликты Москвы со Швецией и Ливонским орденом заканчивались, как правило, сохранением статус-кво и не приводили к кардинальным изменениям баланса сил в Восточной Европе. Гораздо более серьезным оказалось масштабное столкновение с Литвой.
   Война назревала долго. В конце 80-х гг. XV в. начались массовые отъезды с вотчинами в Москву верховских служилых князей-Рюриковичей: Воротынских, Одоевских, Мезецких и др., ранее признававших своим сюзереном литовского великого князя. Иван III охотно принимал эмигрантов к своему двору, давая им высокие звания «слуг», что тогда котировалось даже выше статуса бывших удельных князей. Примириться с потерей обширных территорий на своей восточной границей Литва, естественно, не могла. Дипломатические усилия не давали никаких результатов, так что в итоге пришлось воевать. Кампании 1492–1494 гг. оказались очень удачными для Руси, московским войскам удалось завладеть многими пограничными городами. Кроме того, как раз в это время умер Казимир, после чего его сыновья разделили между собой власть: королем Польши стал Ян-Альбрехт, а великим князем литовским — Александр Казимирович. При заключении мира Москва сохранила за собой почти все приобретения, а кроме того, Александр женился на дочери Ивана III Елене. Однако проблем, связанных со свободой православного исповедания в Литве, эта политика не решила, да и не могла, пожалуй, решить. В результате эмиграция православных князей-землевладельцев на Русь продолжалась, желание служить Москве выразили даже князья Семен Иванович Стародубский (сын изгнанника Ивана Можайского) и внук Дмитрия Шемяки Василий Иванович Новгород-Северский. Это привело к началу новой войны в 1500 г.
   Сразу же после начала боевых действий на сторону Москвы перешли Семен Стародубский и Василий Шемячич. Их примеру последовали князья Бельские, Трубецкие (из Гедиминовичей), Мосальские (из Рюриковичей) и др. В сражении на р. Ведроше литовская армия была разгромлена, а ее предводитель князь Константин Острожский попал в плен. И хотя русским войскам не удалось отвоевать у Литвы Смоленск, о чем мечтал Иван III, новый мирный договор 1503 г. опять-таки санкционировал все приобретения Москвы, сделанные за годы войны. Таким образом, в конце XV — начале XVI в. шло почти непрерывное расширение юго-западных границ Русского государства.
   
   Формирование государственного аппарата.
   Само собой, столь масштабные изменения, происходившие в государстве, не могли не сопровождаться столь же заметными административными преобразованиями. Уже с середины XV в. шла систематизация норм процессуального, гражданского и отчасти административного права на всех землях, подчинявшихся Москве. Происходила унификация правовых установлений, упорядочивались процессы судопроизводства и порядок функционирования соответствующих инстанций как в центре, так и на местах. Московское право становилось теперь общероссийским. В последней трети XV в. общероссийский статус получили два великокняжеских ведомства — Казна и Дворец. В ведении этих учреждений оказались функции, связанные с взиманием и контролем над поступлением денежных и натуральных налогов и оброков, с контролем над оборотом земель (конфискованные земли переходили в фонд великокняжеских владений), с контролем над функционированием системы кормлений, с контролем над несением военной службы основной массой уездного дворянства.
   Эти же ведомства стали и той колыбелью, где формировались кадры управленческого аппарата — дьяков и подьячих. При Иване III счет их шел уже на десятки. Кроме того, выдвигается на первый план еще одно учреждение — Боярская Дума. Именно к концу XV в. укрепляется значение самого термина «боярин» как официального с момента получения пожизненного статусного ранга члена совета при великом князе. Помимо этого высшего думного чина существовал и более низкий — окольничие. Дума могла выделять из своего состава временные комиссии для решения каких-либо конкретных вопросов, связанных с международными переговорами или судебными разбирательствами. Со временем она становится совещательным и «соправительствующим» органом при великом князе.
   Боярам, служилым князьям и другим своим приближенным великий князь поручал на определенный срок управление отдельными территориями, отдавая им их в «кормление». Это означало, что наместники-кормленщики отвечают за поддержание порядка на местах, сборы налогов и податей, отправление судопроизводства и т. д., но жалования от казны не получают, а живут за счет подношений со стороны местного населения. Хотя сами кормленщики далеко не всегда осуществляли повседневное управление на вверенных им территориях лично. Ведь даже в спокойные годы кормленщик пребывал в своей резиденции наместника лишь время от времени, поскольку должен был отбывать еще и военную службу. Поэтому к аппарату управления подключались его доверенные лица и даже холопы, что неизбежно провоцировало массу злоупотреблений. Однако никакой другой системы управления в стране вообще не было, так что приходилось мириться с недостатками существующей. Но если служилые князья и бояре еще обладали достаточным запасом ресурсов для обеспечения своего существования, то основная масса служилых дворян оказалась лишена этих источников.
   
   Внутренняя политика и социальный строй.
   Быстрое увеличение численности этой социальной группы и ухудшение ее генеалогического состава за счет бывших холопов, части горожан и эмигрантов вели к росту напряженности в ее среде. Конечно, сам институт условного землевладения был гораздо старше возникавших к концу XV в. поместий. Но из всех форм условного владения только поместья превратились к этому времени сначала в значимый, а затем и в ведущий фактор светского землевладения вообще. В начале XVI в. дворяне и дети боярские делились на тех, кто «емлет кормление» и тех, кто «емлет государево денежное жалованье». Последнее считалось наименее престижным. Кормлений на всех уже не хватало, да и неравенство в пожаловании вотчин постоянно нарастало. В основу внутренней структуры служилого дворянства был положен принцип территориально-уездной корпорации. Но слишком велики оказывались различия между отдельными корпорациями и даже между членами одной и той же группы, а главное — не был закреплен (с формально-правовой точки зрения) механизм отбывания службы и материального обеспечения за нее. Если же учесть, что почти все правление Ивана III, равно как и его сына Василия III, сопровождались непрерывными войнами, не считая обязательных выдвижений дворянских отрядов каждый год к крепостям на южных и западных границах, то вполне понятно, что внутри элиты постепенно нарастала социальная напряженность, которая рано или поздно должна была найти себе выход.
   Как это ни парадоксально, крестьянскому населению Руси в этот период жилось, пожалуй, даже лучше, чем служилому сословию. Недаром ряд историков называют XV и первую половину XVI в. «золотым веком» русской деревни. Именно на это время приходятся самые значительные успехи в деле внутренней колонизации страны. Никогда ранее и никогда позднее на Руси не было столь многочисленной и столь плотной сети расселения. Невиданными темпами росла численность крестьянского населения — по некоторым оценкам, более чем на 10 % за каждое десятилетие. Все это и стало базой для строительства нового государства. Успехи московских великих князей опирались на усиление военного потенциала страны, выразившееся в стремительном росте численности служилого дворянства. А это, в свою очередь, было немыслимо без умножения объемов всего производимого мужиками-крестьянами.
   Сам термин «крестьяне» получил широкое распространение как раз в XV в. Он подразумевал под собой, во-первых, непосредственно сельских производителей (мужиков, дворохозяев и членов их семей), а во-вторых, людей, которые не находились в холопской зависимости от любого собственника земли из числа светских лиц. Объединяющим признаком крестьянства становятся наследственная, прочная связь с наделом и большие владельческие права на него; полноценное участие во всех сферах жизни общины. Конечно, полнота прав и обязанностей заметно различались у черных (государственных) и владельческих крестьян, но факт остается фактом — даже в светских вотчинах крестьянин, переходя в черную или дворцовую волость, зачастую прихватывал с собой и надел, исходя из традиционного представления о своем естественном и неоспоримом праве на него в силу вложенного в эту землю труда. Передача наделов по наследству и право распоряжения ими при определенных условиях (обмен, продажа) вообще считались нормой в обычном праве черносошных крестьян XV–XVI вв. Крестьяне-старожильцы (т. е. долгое время жившие у одного владельца) имели право вернуться на свой надел даже после длительного отсутствия, связанного, например, с желанием перейти к другому землевладельцу.
   Велика была и роль крестьянской общины. Ее верхушка находилась в постоянном контакте с собственником земли, с кормленщиками и их людьми, с представителями центральной власти, приезжавшими из столицы. Община в немалой степени гарантировала экономические и социальные права своих членов. Даже при полном поглощении черной волости вотчинами и поместьями за общиной продолжали сохраняться некоторые функции, в частности, по разверстке налогов. Кроме того, именно общинные структуры впоследствии использовались государством при формировании нового аппарата местных органов власти, базировавшихся на принципе представительства от локальных групп местного населения. Общины, таким образом, включались в процесс управления на низшем уровне, платя за это, впрочем, усилением своей зависимости от государства.
   
   Судебник 1497 г. Борьба придворных партий.
   Довольно долгое время считалось, что с конца XV в. начался непрерывный процесс ухудшения правового статуса и экономического положения крестьян, зафиксированный, в частности, и Судебником 1497 г. Однако с подобным суждением трудно согласиться, и вот почему. Во-первых, юридический статус крестьян фиксировался в ту эпоху не только первыми общегосударственными нормативными актами (Судебником и другими официальными установлениями), но и обычным (т. е. неписаным) правом, общинным и вотчинным. Поэтому ограничение перехода вряд ли можно рассматривать как главный показатель начавшегося закрепощения. Крестьяне индивидуально и в составе общины оставались субъектами права, а не его объектом, и именно в таком качестве судились сеньориальным или государственным судом. Судебник 1497 г. зафиксировал равенство черных крестьян и дворян-землевладельцев в двух отношениях. Они были равноценными свидетелями при признании обвиняемого татем (т. е. вором), существовал единый срок давности для возбуждения иска в поземельных делах. Наконец, тем же Судебником закреплялось присутствие «лучших мужей» из крестьян на суде у кормленщиков.
   Что же касается ограничения крестьянского перехода, то наивно было бы думать, что перемена места жительства была для крестьян регулярным и желанным занятием. Как правило, земледельцы скорее предпочитали подолгу оставаться на одном месте. Время перехода же определялось чисто практическими соображениями весьма жестко: конец осени — начало зимы. Так что Судебник 1497 г., фиксируя время перехода неделей до и неделей после Юрьева дня осеннего (26 ноября по старому стилю) не вводил ничего нового. Поэтому нет оснований датировать начало процесса закрепощения крестьян в России именно концом XV в. Это произошло гораздо позднее, хотя уже сейчас обрисовывались контуры того выбора между крепостническим и некрепостническим развитием страны и общества, который Московской Руси предстояло сделать в следующем XVI в.
   Важнейшим вопросом в сфере внутренней политики к концу XV в. стал выбор наследника престола. Дело в том, что в 1490 г. умер князь Иван Иванович Молодой, старший сын Ивана III и его реальный соправитель. После него остался малолетний сын Дмитрий. От Софьи же московский государь имел другого сына Василия. Естественно, вокруг обоих претендентов образовались свои партии сторонников, начавших борьбу за влияние на великого князя. Поначалу успех сопутствовал сторонникам Дмитрия-внука, которого в 1498 г. сам дед торжественно короновал в Успенском соборе Кремля, провозгласив своим наследником. Но уже в 1499 г. многих видных бояр и воевод из партии Дмитрия-внука постигла опала. В их числе были кн. И. Ю. Патрикеев со своими сыновьями, кн. С. И. Ряполовский, кн. В. В. Ромодановский и др. С этого времени началось неуклонное возвышение княжича Василия и тех, кто его поддерживал, равно как и людей из круга приближенных великой княгини Софьи. В 1502 г. эта борьба завершилась венчанием на великое княжение Василия Ивановича и заточением Дмитрия в тюрьму, где он и умер через несколько лет. Это стало последним крупным событием времени правления Ивана III — в 1505 г. он умер.
   
   Правление Василия III.
   С восшествием на престол Василия III (1505–1533) внешняя и внутренняя политика Русского государства, в сущности, не претерпела особых изменений. Это время характеризовалось продолжением тех тенденций и процессов, что были начаты при его отце. В 1510 г. прекратилось автономное государственное бытие Пскова, а вся тамошняя элита была перемещена в центральные и юго-восточные уезды. В 1521 г. закончилась самостоятельная жизнь Рязанского великого княжения, а последний рязанский князь был арестован в Москве, откуда, впрочем, позднее бежал в Литву.
   Продолжались и активные действия на западных границах. В 1514 г. началась новая война с Литвой, в ходе которой русским войскам удалось, наконец, взять Смоленск. Однако уже в конце года литовцы одержали большую победу под Оршей, так что развить свои успехи Москве не удалось. Ухудшались отношения с южными и восточными соседями. Друг и союзник Ивана III крымский хан Менгли-Гирей умер в 1515 г., а его преемники все чаще демонстрировали открытую враждебность в отношениях с Москвой. В Казанском ханстве власть московского ставленника Мухаммед-Эмина была непрочной, не раз там происходили антирусские выступления, а через несколько лет после его смерти в 1518 г. там и вовсе утвердилась враждебная России крымская династия. Летом же 1521 г. сам крымский хан во главе своей рати ворвался в центр страны, вынудив Василия III бежать из столицы в Волоколамск. Татары разграбили ближайшие к Москве села и монастыри, вынудив великого князя подписать обязательство об уплате дани Крыму. Только хитростью удалось московскому наместнику в Рязани И. И. Хабару Симскому выманить у хана этот документ на обратном пути. Все эти события обещали нелегкую жизнь на границах в будущем и потребовали выстроить масштабную линию обороны по всей их протяженности на юг и восток. Каждый год сразу несколько московских ратей выдвигались на пограничные рубежи, занимая там заранее подготовленные позиции для отражения набегов крымцев или казанских войск. Попытки же посадить на казанский трон своих ставленников неизменно заканчивались провалом.
   Впрочем, на прочность власти великого князя внутри страны эти внешнеполитические трудности никак не повлияли. Именно при Василии III личная власть московских государей становится едва ли не абсолютной, и не случайно посетивший Русь в начале XVI в. австрийский барон Герберштейн писал, что «всех подданных одинаково гнетет он самым жестоким рабством». Кое-кто из придворных жаловался, что великий князь «запершись у постели, все дела делает». Хотя Боярская Дума сохраняла свою роль соправительствующего органа при монархе, но жаловал думные чины только сам великий князь, и не было периода, когда бы не находились во временной опале отдельные его приближенные или целые группы знати. Тем не менее, в Думе всегда были представлены князья Суздальские, Ростовские, Ярославские, Стародубские, Оболенские, выходцы из Литвы и старомосковское боярство (Захарьины, Морозовы, Плещеевы, Челяднины).
   Во внутренней политике главным фактором стало противоборство различных клановых группировок знати за влияние на великого князя, за наиболее значимые позиции в Думе, при дворе, в командовании войсками и в управлении на местах. Как раз с первой половины XVI в. получает распространение практика местничества, когда назначения на важные военные и гражданские должности регулировались происхождением кандидатов и службами их предков. Помимо упорядочения системы назначений, местничество также способствовало скреплению московской аристократии в единое сословие, заинтересованное в стабильном существовании централизованного государства. Это не означало, правда, что между различными кланами не могут возникать противоречия. Не имея возможности вылиться в вооруженные конфликты (ибо у московских аристократов не было иной силы, кроме своих боевых холопов-послужильцев), они принимали формы дворцовой борьбы. Здесь скрывалась одна из причин потрясений, испытанных центральной властью в годы малолетства Ивана Грозного. Сыграло свою роль и желание знати получить в свои руки полномочия по сборам налогов, ибо этот важнейший рычаг был полностью в руках монарха и его ближайшего окружения.
   Кроме того, нарастали противоречия между элитой и массой служилых детей боярских. Обеспечивать рядовых дворян землей и деньгами соразмерно тяжести военной службы никак не удавалось, хотя фонд поместных раздач постоянно рос. Верхушка провинциального дворянства легко получала кормления, зато большинство служилых людей могли рассчитывать только на денежное жалование из казны, выплачивавшееся, к тому же, весьма нерегулярно. Люди, входившие в состав государева двора, владели наследственными вотчинами во многих регионах страны, а рядовые дворяне служили, как правило, с мелких поместий. Не обладая широким судебным и административным иммунитетом, и сами помещики, и зависимые от них крестьяне попадали под неограниченную власть наместников-кормленщиков. Но управление кормленщиков становилось все более неэффективным, среди них разрастались злоупотребления. И хотя открытой борьбы за власть в правление Василия III не было, но в перспективе страну неизбежно ожидали новые потрясения.
   Наконец, Василию III также пришлось столкнуться с проблемой наследника, точнее — его отсутствия. В первом браке с Соломонией Сабуровой детей у великого князя не было, так что кто-то из придворных подал государю мысль о необходимости его расторжения. Но по строго соблюдавшимся на Руси православным канонам второй брак становился возможен только после смерти либо добровольного ухода в монастырь первой жены. Соломония же умирать не собиралась, а уходить в монастырь добровольно отказывалась. В конце 1525 г. ее насильно постригли в монахини, что возмутило довольно многих представителей знати и служителей церкви. Не согласившийся проводить эту процедуру митрополит Варлаам вынужденно покинул кафедру, а его преемником стал податливый Даниил, охотно исполнявший волю великого князя. Протестовавшие против этого придворные были осуждены и казнены. Второй женой Василия III стала литовская княжна Елена Глинская. Ее дядя, князь М. Л. Глинский, был знаменитым на всю Европу воином, успевшим послужить Германской империи, и фактически правил Литвой при великом князе Александре Казимировиче, но после восшествия на престол Сигизмунда I оказался отстранен от власти, составил неудачный заговор против него и в 1508 г. со всеми своими родичами и сторонниками бежал в Москву. Кажется, именно он подсказал Василию III идею захвата Смоленска, а когда не получил завоеванных земель в собственность (на что надеялся, приступая к делу), то за выражение недовольства угодил в тюрьму. Брак племянницы помог ему оттуда выйти.
   В 1530 г. у Василия и Елены наконец-то родился сын — будущий царь Иван Васильевич Грозный. Казалось бы, после этого внутреннее положение государства должно было стабилизироваться, но уже осенью 1533 г. Василий III внезапно и тяжело заболел. В декабре того же года он умер, прожив всего 55 лет, оставив трехлетнего сына и молодую вдову, которой вряд ли было больше 25 лет. Сперва за малолетнего Ивана IV правила в качестве регентши его мать Елена Глинская. После смерти Елены Глинской (вероятно, от отравления) в 1538 г. власть переходила от одних группировок в составе Боярской Думы к другим, непрерывно боровшимся между собой за влияние на мальчика-государя. Усилились местнические споры, начались бесконтрольные пожалование земель и денег из казны. Все это означало в перспективе неизбежность проведения новых широкомасштабных реформ, призванных стабилизировать социальную структуру общества и упорядочить функционирование государственного аппарата. С этих реформ и началось самостоятельное правление Ивана Грозного, приведшее, однако, к совершенно неожиданным итогам.