Формационная теория давно уже не используется в качестве основной; скорее даже, приверженность ей считается чем-то предосудительным. Тем не менее, такие понятия, как рабовладение, феодализм, капитализм, социализм по-прежнему широко используются как в школьном, так и в вузовском преподавании общественных дисциплин. Причём далеко не всегда под этими определениями понимается одно и то же. В связи с этим возникает два вопроса. Прежде всего, стоит ли использовать данное "наследие тоталитаризма", особенно в условиях современной моды на цивилизационный подход (тем более, что и сам отец формационной системы использовал понятие "азиатского способа производства", столь упорно обсуждавшегося в советское время)? Здесь можно отметить, что, во-первых, эти понятия широко применяются и после падения советской идеологии, причём не только в нашей стране, причём и по отношению к восточным странам тоже. Во-вторых, и в XIX - начале XX века понятие, скажем, капитализма было в России общепризнанным при всём неоднозначном отношении к явлению, им описываемому. Таким образом, само отличие эпохи, именуемой словом "капитализм" от предыдущих времён, слишком очевидно. Вопрос лишь в том, как описать это явление. Не менее широкое хождение имели в досоветский период и понятия "рабовладение", "феодализм", "социализм".
  И здесь мы выходим на второй вопрос - вопрос о выработке общеприемлемых понятий, с которыми согласилось бы большинство их использующих. Эта задача едва ли выполнима в рамках подобного выступления на конференции, так что его стоит рассматривать в основном как постановку проблемы.
  Для начала нужно отметить, что сама формационная теория не стояла на месте со времён Маркса и Ленина, развиваясь прежде всего в нашей стране вследствие её (теории) господствующего идеологического положения у нас. Некоторое смягчение режима в годы оттепели и перестройки приводило к возникновению широкого обсуждения философско-исторических вопросов, что обязательно затрагивало формационную теорию. В качестве тех, кто добился наиболее существенных результатов в этом осмыслении, в то же время оставаясь на формационных позициях, можно назвать Ю.И. Семёнова, В.П. Илюшечкина и Л.Е. Гринина [1].
  Наиболее важный их вывод касается эпох рабовладения и феодализма. В.П. Илюшечкин первым обратил внимание на нестыковку этих двух понятий. Будучи призванными описывать два подобных явления (две формации), они, тем не менее, касаются различных сторон общества: первое относится к отношениям между правящими слоями и подчинёнными, второе - к государственному устройству. При этом способ эксплуатации, обычно рассматриваемый в качестве основного различия между этими двумя этапами развития человеческого общества, по существу оказывается одним и тем же, и суть его сводится к внеэкономическому принуждению (скажем, крепостные в России, которая традиционно считается феодальной страной, ни по объёму личных прав, ни по землепользованию не отличались существенно от илотов Спарты, страны классического рабства).
  Поэтому Илюшечкин предложил объединить два названных вида общественного устройства в одну докапиталистическую формацию. Основное отличие её от последующего капитализма он сформулировал на основе более внимательного прочтения самого же Маркса. Раскрывая суть капитализма, последний сосредотачивал внимание на том, что былые сокровища в этот период превращаются в капитал - деньги, которые вкладываются в производство с целью получения прибыли. Илюшечкин же обратил внимание на то, что до капитализма нет и капитала. Всё производство ориентировано, в конечном счёте, на потребление, а не на расширение производства с целью получения прибыли. Используя терминологию автора, результатом производства оказывается не меновая, а потребительская стоимость, что составляет существенное отличие докапиталистических обществ.
  Приведённые рассуждения могут вызвать возражения: ведь и в древнем мире существовали крупные владения, производившие товар на рынок, а не только для собственного потребления; что же касается наличия роскоши, то её едва ли стало меньше в капиталистические времена. Скорее, бурный рост торговли и промышленности в капиталистическую эпоху обусловлен появлением рынка. Рынка свободной рабочей силы и рынка товаров. Не случайно ведь в той же России именно освобождение крестьян стало толчком к развитию капиталистических отношений. Илюшечкин считает невозможным противопоставлять капитализм и докапиталистическую формацию на основе наличия либо отсутствия внеэкономического принуждения, потому что внеэкономическое принуждение существует всегда. Однако не стоит путать государственное вмешательство, которое, видимо, он имел в виду под внеэкономическим принуждением при капитализме, с личной несвободой непосредственных производителей. Государственное вмешательство при капитализме не уничтожает свободу рынка рабочей силы, не отменяет конкуренцию на этом рынке, даже если сильно суживает её (конкуренцию как непосредственных производителей за возможно более выгодные условия труда, так и предпринимателей за сколь возможно дешёвую рабочую силу). При личной зависимости производителя от феодала либо рабовладельца речь о такой конкуренции не идёт. То же можно сказать и о рынке остальных товаров: до капитализма значительная часть производителей выключена из рынка, находясь в полной зависимости от своих хозяев. Таким образом, принципиальной характеристикой капитализма является наличие рынка, в который втянуто всё дееспособное население либо его подавляющая часть (помимо заключённых и исключительных групп).
  На этом будем считать, что примерно разобрались с капитализмом и предшествующими стадиями развития общества и перейдём к понятию социализма, отличающемуся крайней размытостью. Одно дело - социализм Ленина: техническая подробность, необходимая для перехода к коммунизму. Другое - социализм, к примеру, Бакунина, видевшийся ему как та самая вожделенная, наиболее совершенная форма общественного устройства, при которой не будет несправедливости. Третье - социализм Михайловского: скорее, недостижимая цель, чем какой-то определённый порядок. Явно нечто иное существовало к Советском союзе, который тоже часто именуют социалистическим государством. А в конце XX в. распространилось ещё и такое словосочетание, как "шведский социализм". Который же из них выбрать - или как их соединить?
  Конечно, можно считать социалистом всякого, кто себя таковым называет. Такой подход не лишён оснований, ведь в социалистическом движении неизбежно должны быть разные течения. Однако для осуществления объективного анализа более целесообразным кажется вспомнить высказывание Маркса о том, что как о человеке нельзя судить на основании лишь того, что он сам о себе думает, так и об эпохе нельзя судить по её самосознанию.
  Именно поэтому сразу стоит отбросить определение советского государства как социалистического общества, что является не более чем применением в наши дни устаревшего идеологического штампа. Действительно, в отличие от классической схемы революции, партия якобинцев в России не была отстранена от власти. Однако в русской революции были и Термидор, и Брюмер (1921 и 1929 годы), в результате которых от социалистических идей осталась лишь социалистическая вывеска.
  Впрочем, иначе и быть не могло. Ведь если попробовать выявить нечто общее у всех социалистических учений, то окажется, что все они стремятся к достижению принципа "от каждого - по способностям, каждому - по потребностям", до которого даже и сейчас общество планеты Земля ещё не доросло, не говоря уже про начало века. Таким образом, социализм есть некий туманный идеал справедливого общества, а поскольку справедливость трудно описать в законодательном порядке, то, скорее, социализм стоит рассматривать как вечную утопию, едва ли осуществимую на практике.
  Напоследок - одно общее соображение о получившейся у нас системе развития общества. По существу, весь период его существования оказался разбит всего на два основных этапа: докапиталистический и капиталистический. При этом более чем вероятным представляется, что с тех пор, как появился свободный рынок, все следующие общества будут строиться на его основе. Значит, до скончания своего века человечество обречено жить в капиталистической формации? (Этот вывод, кстати, действителен и в том случае, если капитализм выделяется на основании прибавочной стоимости). Конечно, такое базовое разделение человечества на две эпохи вполне правомерно. Однако, поскольку общество всё-таки меняется, неизбежно встаёт вопрос о принципах дельнейшей разбивки уже внутри этих эпох. Типология обществ в рамках докапиталистической формации дана В.П. Илюшечкиным (в зависимости от способов эксплуатации - рабовладение, крепостничество, докапиталистическая аренда, вольнонаёмный труд), и её можно принять. Что же касается капиталистического общества, то такие принципы попробовал выделить Л.Е. Гринин. Этот автор построил собственную формационную схему развития человеческого общества, положив в основу четырёхчастного членения изменение не способа производства, а производительных сил. В частности, с середины XX в. он выделяет новую формацию, основанную на научно-информационном способе производства. Попытка Гринина обосновать принципиальное отличие этой формации от предыдущей, которую он связывает с индустриальным способом производства, выглядит не очень убедительно, однако это не снимает вопроса о критериях выделения нового этапа. Впрочем, весьма вероятно, что сейчас этого сделать и невозможно просто потому, что общество ещё не вступило в этот новый этап своего развития, и каким он будет, выяснится при жизни следующих поколений.
  
   [1] Гринин Л.Е. Философия, социология и теория истории. Волгоград, 1998; Он же. Формации и цивилизации // Философия и общество, 1998, № 1, 1999, № 3, 5; Илюшечкин В.П. Эксплуатация и собственность в сословно-классовых обществах. М., 1990; Семенов Ю.И. Всемирная история как единый процесс развития человечества во времени и пространстве // Философия и Общество, 1997, № 1. [назад]