Состав военно-служилого сословия: удельные князья и их потомки, дворяне и дети боярские.

Уже в правление Ивана III структура верхних эшелонов служилого сословия стала приобретать законченную форму. Не останавливаясь на думных чинах (боярах и окольничих), поскольку в их компетенции находились не только дела воинские, но и управление страной в целом, перейдем сразу к чинам московским (дворяне московские и жильцы) и чинам городовым (дворяне выборные, дети боярские дворовые и городовые). Все они составляли класс так называемых «служилых людей по отечеству», уже в силу своего происхождения, как с удивлением отмечали посещавшие Московскую Русь в XVI в. иностранцы, обязанных нести военную службу в пользу государства и лично великого князя московского, поскольку в те времена личность верховного правителя олицетворяла собой и государственную власть в целом. Формировался он как из тех лиц, которые уже владели землями на территории Московского княжества и помогли в свое время Василию Темному одержать победу над Дмитрием Шемякой в ходе феодальной войны второй четверти XV в., так и из бывших удельных князей и их вассалов, по мере потери своих владельческих прав пополнявших собою московский «государев двор» и вливавшихся в ряды столичной знати. Механизм этого процесса был достаточно прост.

Так, еще в 1463 г. произошла индивидуальная и групповая продажа своих владельческих прав ярославскими князьями Ивану III. После этого началось длившееся несколько лет переустройство поземельных и служебных отношений на территории бывшего Ярославского княжества. Оно привело к образованию значительного фонда великокняжеских земель и закреплению за местными светскими вотчинами служебного статуса. Довольно быстро образовалась единая корпорация служилых землевладельцев во главе с бывшими удельными князьями. Все эти изменения шли под надзором и при участии московского наместника кн. И. В. Стриги Оболенского. В результате ярославцы, наряду с другими уездными корпорациями, уже с начала 70-х гг. XV в. принимали участие в походах московских войск. Аналогичная операция была осуществлена в 1474 г. в отношении Ростовского княжества. Впрочем, бывшие удельные князья могли получать боярские чины при дворе великого князя и продолжать жить в своих вотчинах, имея при себе собственные вооруженные отряды из дворян, детей боярских и боевых холопов-послужильцев. Служба их заключалась в том, что они обязаны были по первому требованию великого князя выступать с ними в поход или посылать с этими отрядами своих воевод под контролем специально назначенных московских наместников. В ряде случаев они сами исполняли обязанности великокняжеских наместников на вновь присоединенных территориях. Здесь можно назвать представителей ростовских и суздальских княжеских домов (кн. Шуйские, Горбатые).

С конца 80-х гг. XV в. начинается переход на службу московскому великому князю так называемых «северских служилых князей» со своими вотчинами и боевыми отрядами. Владения князей Воротынских, Одоевских, Мезецких и др. находились в пределах границ Великого княжества Литовского, однако, пользуясь в качестве предлога утеснениями, чинимыми тогда в Литве православному исповеданию, все эти князья воспользовались своим правом отъезда к другому сюзерену. А в самом начале XVI в. на сторону Москвы перешли Семен Стародубский и Василий Шемячич. Их примеру последовали князья Бельские, Трубецкие (из Гедиминовичей), Мосальские (из Рюриковичей) и др. Часть из них получала от Ивана III высокие звания «слуг», что ставило их по статусу даже выше бывших удельных князей. На землях Северо-Восточной Руси право отъезда, хотя формально и не было отменено, но к этому времени просто потеряло реальную силу, так как с ликвидацией последних независимых от Москвы государственных образований отъезжать становилось просто некуда, разве что — за границу, в Литву. Но такой переход был невозможен в принципе, как по конфессиональным, так и по политическим мотивам, ибо расценивался не иначе, как государственная измена. Тем не менее, Иван III и Василий III считали необходимым брать со своих бояр и бывших удельных князей так называемые «поручные записи», гарантировавшие, что тот или иной человек будет верно служить великому князю московскому, а в случае его измены ответственность за нее ляжет на всех тех, кто поручился за него. Подобные записи давали кн. Холмские, Шуйские, Бельские, Глинские, Мстиславские. Так в ближайшем окружении московского государя создавалась круговая порука, практически лишавшая отдельных сановников возможности становиться в оппозицию правителю, и одновременно еще крепче связывавшая московскую служебную элиту в единое политическое целое — «государев двор».

Понятие «государев двор» включало в себя совокупность служилых князей, бояр и слуг, связанных с московским князем-сувереном служебными отношениями. Всех этих людей объединяло некое единство прав и обязанностей. В обязанностях — верная служба сюзерену «конно и оружно», «куда пошлет». Кроме того, военная служба подразумевала также возможность «сесть в осаду» в том городе, в округе которого у боярина или слуги располагались вотчины. Права обещали материальное вознаграждение, соучастие в управлении тяглыми людьми, включение в свой институт социальной организации. Появление того или иного лица в составе государева двора означало для него пропуск в систему кормлений, с помощью которой, собственно, и осуществлялось управление на большей части территории государства. Государственный аппарат Московской Руси конца XV — начала XVI вв. представлял собой, по сути, иерархически выстроенную ассоциацию феодалов-землевладельцев во главе с самим великим князем. Такая структура характеризовалась теснейшим переплетением, если не взаимообусловленностью власти и собственности, что и дало Р. Пайпсу основание обозначить такой тип государственности, как «вотчинный». Мы можем говорить здесь о государственной собственности на все тяглые земли в городах и сельской местности, а в определенном смысле — и на самих тяглецов, горожан и крестьян. Но если служилые князья и бояре еще обладали достаточным запасом ресурсов для обеспечения своего существования, то основная масса служилых дворян оказалась лишена этих источников.

Формирование поместного ополчения.

Быстрое увеличение численности этой социальной группы и ухудшение ее генеалогического состава за счет бывших холопов, части горожан и эмигрантов вели к росту напряженности в ее среде. Конечно, сам институт условного землевладения был гораздо старше возникавших к концу XV в. поместий. Но из всех форм условного владения только поместья превратились к этому времени сначала в значимый, а затем и в ведущий фактор светского землевладения вообще. Все бывшие удельные и независимые князья имели в свое время слой зависимых от них мелких землевладельцев, которые теперь, с потерей независимости их сюзеренами, автоматически превращались из княжеских и боярских слуг в «государевых служилых людей», обязанных теперь службой не какому-то конкретному лицу, а государству в лице его главы — московского великого князя. Хотя не всегда эти лица служили именно при дворе, скорее наоборот, большинство из них либо оставались на прежних местах своего жительства, либо переводились в составе целых корпораций в другие города, где получали земли на поместном праве для несения здесь службы. Правда, до последней четверти XV в. владение землей еще не обязательно должно было быть связано именно с военной службой. А этот фактор сыграл, в сущности, главную роль в становлении новой системы отношений.

Дело в том, что требование выступать в походы по приказу главы государства с собственными лошадьми, вооружением и продовольствием должно было быть чем-то материально подкреплено. Поэтому служилому человеку нужна была не просто земля, а «жилая» земля, т. е. населенная крестьянами, и притом в количестве, гораздо большем, чем требовалось ранее для обеспечения уровня жизни мелких княжеских слуг. Понятно, что для наделения поместьями всей массы рядовых дворян и детей боярских требовался особый земельный фонд, который формировался правительством из конфискованных вотчин и свободных общинных земель. Так что на крестьян-земледельцев, в сущности, было возложено содержание военных сил государства в лице поместного ополчения. Именно здесь лежат корни окончательно оформившегося век-полтора спустя режима крепостного права, хотя нельзя забывать и о том, что даже до середины XVII в. продолжали потенциально существовать и альтернативные варианты некрепостнического развития страны. Почему они оказались нереализованными, я постараюсь показать вам ниже, когда речь пойдет об этих более поздних временах. Пока же кратко остановлюсь на особенностях правового положения помещиков и их обязанностях.

Годными для службы считались те, кто достигал 15-летнего возраста. С этого момента люди зачислялись на действительную службу в качестве «новиков» и получали свои первые оклады, в пределах которых они имели право получить землю под свое поместье. За дальнейшую успешную службу помещики имели право на повышение своих окладов в виде получения дополнительных «дач». Поскольку размер земельной площади, действительно пригодной для ведения хозяйства, оказывался, как правило, меньше цифр, официально установленных в окладах, в полтора или даже в два раза (в условное держание давались неосвоенные или разоренные и опустевшие земли), то к поместному окладу, видимо, с самого начала присоединялся и денежный. Правда, размеры его сильно варьировались, да и выдавался он далеко не всегда, а чаще всего лишь в виде тех самых дополнительных «дач», когда поместное ополчение нужно было готовить к ведению активных боевых действий. Поэтому понятно, что основная масса служилого населения старалась прокормиться своими силами с пожалованных им земель, не очень-то рассчитывая на денежную помощь со стороны московского правительства. Хотя большинство поместий представляли собой одну–две, редко — три деревни, которые, в свою очередь, состояли из одного–двух дворов с окружавшими их небольшими пашнями и угодьями.

В начале XVI в. дворяне и дети боярские делились на тех, кто «емлет кормление» и тех, кто «емлет государево денежное жалованье». Последнее считалось наименее престижным. Кормлений на всех уже не хватало, да и неравенство в пожаловании вотчин постоянно нарастало. В основу внутренней структуры служилого дворянства был положен принцип территориально-уездной корпорации. Но слишком велики оказывались различия между отдельными корпорациями и даже между членами одной и той же группы, а главное — не был закреплен (с формально-правовой точки зрения) механизм отбывания службы и материального обеспечения за нее. Если же учесть, что почти все правление Ивана III, равно как и его сына Василия III, сопровождались непрерывными войнами, не считая обязательных выдвижений дворянских отрядов каждый год к крепостям на южных и западных границах, то вполне понятно, что внутренняя структура Московского государства складывалась, по большей части, стихийно, методом проб и ошибок. По мере же неизбежного накопления последних внутри элиты постепенно нарастала социальная напряженность, которая рано или поздно должна была найти себе выход.

Структура действующей армии, управление вооруженными силами.

Во второй половине XV в. московское войско получило окончательное устройство по полкам, которые превратились в административные единицы. Каждая самостоятельная рать, отправлявшаяся на театр боевых действий, состояла из трех (большой, передовой и сторожевой — «малый разряд») или из пяти полков (большой, передовой, правой руки, левой руки, сторожевой — «большой разряд»). Кроме того, в XVI в. появляются отдельные соединения, предназначенные для ведения разведки и охраны войска в походе. Действовали они, понятно, в основном на южном и восточном направлениях. Полковое деление производилось уже при формировании войска по «разрядам» — заранее составленным письменным росписям, где указывалось, из скольких и каких именно полков должна быть сформирована походная рать, определялось, в какой полк и из каких городов зачислять служилых людей, назначались поименно полковые воеводы и их товарищи. Эти росписи объединялись в специальных разрядных книгах, по данным которых и восстанавливается общая картина того, что представляли собой вооруженных силы Русского государства до середины XVI в.

Постоянное расписание полков в официальных разрядах XVI в. было следующим: большой, передовой, правой руки, левой руки, сторожевой. Этим порядком определялось иерархия старшинства воевод, стоявших во главе каждого из перечисленных соединений. Вот как действовала эта структура на практике по описанию В. О. Ключевского, например, на южных границах страны. Ранней весной из Москвы рассылались указы о сборе ратных людей, городовых дворян и детей боярских «конных, людных и оружных» к концу марта в назначенных пунктах. Прибывшие туда из Москвы воеводы, получившие назначения на этот год, пересматривали прибывших ратников и формировали из них пять полков, каждый из которых дислоцировался в отведенном ему месте: большой — у Серпухова, передовой — у Коломны, правой руки — у Калуги, левой руки — у Каширы, сторожевой — у Алексина. Затем, в случае необходимости, все они по порядку выдвигались к югу от р. Оки на степную границу. Рать эта насчитывала порядка 50–60 тыс. воинов. Таким образом, численность одного полка составляла порядка 10–12 тыс. чел. Впрочем, эти цифры могли быть и больше: так, в походе на Казань в 1524 г. один лишь передовой полк русской рати насчитывал чуть ли не 15 тыс. чел.

Руководство всеми вооруженными силами государства, как в мирное, так и в военное время находилось в руках великого князя и Боярской Думы. Перемещение служилых людей из одного уезда в другой, установление окладов жалования, зачисление на службу и освобождение от нее — все это производилось не иначе, как с личного разрешения великого князя. В составлении разрядов великий князь и Боярская Дума принимали личное участие. Конкретным делопроизводством (непосредственным ведением разрядов и внесением их в книги) ведала группа «разрядных дьяков», т. е. лиц, которым властью давались специальные полномочия в сфере военного управления, на существование которых находим намеки в росписи воевод для похода на Новгород в 1478 г. Этим делом занимались: в конце XV — начале XVI вв. — Н. Беклемишев, А. Полуектов, Ф. Курицын, Т. Долматов, в первой половине XVI в. — А. Курицын, Е. Цыплятев и И. Цыплятев, А. Васильев. Из этого круга лиц на протяжении первых десятилетий XVI в. и сформировался, видимо, Разрядный приказ как центральное учреждение, выполнявшее функции военного управления. Первые известия о его существовании относятся к 1530-м гг. Так, в 1531 г. «князь великий положил опалу свою на князя Ивана Воротынского» и других «и велел их… привести к Москве в Разряд». Тогда же, судя по всему, был организован и Поместный приказ, ведавший обеспечением дворян и детей боярских землями. На местах военная власть принадлежала великокняжеским наместникам, которые руководили местной обороной, вели учет детей боярских и дворян, формировали полки из местных служилых людей и выступали в походы во главе сформированных соединений.

Очертив, таким образом, сложившуюся к этому времени систему организации вооруженных сил Русского государства, посмотрим теперь, как она действовала на практике, для чего нам придется обратиться к некоторым событиям военной истории этого периода. Среди внешних противников Москвы в это время можно назвать Литву, Швецию и Ливонский орден на западе, Большую Орду, а затем Крымское ханство на юге, Казанское ханство на востоке. С каждым из этих государственных образований отношения у московских великих князей складывались по-своему непросто, и мирные периоды чередовались с военными действиями.

Конфликты с Казанским ханством, борьба с Великим княжеством Литовским.

После того, как основатель Казанского ханства Улу-Мухаммед был убит своим сыном Мамутеком, откровенно враждебным Москве, казанские властители начали предъявлять территориальные претензии на нижегородские и вятские земли, иногда совершая набеги и практически на центр страны: Владимир, Суздаль, Стародуб. Московское правительство сразу же постаралось перехватить инициативу путем организации глубокого вторжения русских сил с двух направлений. Уже осенью 1467 г. состоялся поход, имевший целью посадить на казанский престол дружественного Москве царевича Касима, брата умершего Мамутека. Поход, однако, кончился неудачей: судовая рать не поддержала русскую конницу, а вятчане вообще отказались в нем участвовать. В 1468 г. русское войско на речных судах продвинулось до р. Камы, но столкнувшись с казанской флотилией, вынуждено было повернуть обратно, понеся потери. Сил одной лишь судовой рати для успешной борьбы с Казанью было, видимо, недостаточно.

В мае 1469 г. судовая рать, составленная из уездных служилых людей, была собрана в Нижнем Новгороде. Командовал ею воевода К. А. Беззубцев. Был здесь и полк московских горожан во главе со своим особым воеводой. Одновременно было собрано и ополчение дворовых детей боярских под командованием кн. Д. В. Ярославского. Обе судовые рати, взаимодействуя друг с другом, и должны были нанести удар по Казани. Однако скоординировать свои действия русским войскам так и не удалось: рать воеводы Беззубцева, подойдя к городу в мае с расчетом на эффект неожиданности, не смогла взять его приступом и вскоре вынуждена была отступать вверх по Волге, а войско кн. Д. В. Ярославского угодило в засаду, устроенную татарами на реке. Русским пришлось с боем пробиваться обратно к Нижнему Новгороду, причем сам воевода был убит.

Правда, в том же 1469 г. была наконец одержана победа над Казанью. В осеннем походе кн. Юрия Васильевича Дмитровского участвовала конная (служилое ополчение) и пешая (судовая) рать. Впервые было достигнуто тактическое взаимодействие конницы и пехоты, и хан Ибрагим запросил мира. Казань отказалась от каких-либо территориальных претензий, были освобождены русские пленники, а московские купцы добились права свободного проезда вниз по Волге. Большая война с Казанью показала достоинства судовой рати как рода войск (быстрота маневра на большие расстояния), но без поддержки конницы она не могла решать самостоятельных задач в борьбе с таким сильным противником, каким в то время являлось Казанское ханство. Впоследствии судовая рать не раз принимала участие в походах на Казань, но всегда во взаимодействии с конницей. Так, в 1487 г. город был взят русскими войсками под командованием кн. Д. Д. Холмского, а на ханский престол посажен ставленник Москвы Мухаммед-Эмин.

На западе главным противником, конечно же, была Литва. Правда, на протяжении 60-х — 70-х гг. конфликт с ней долгое время находился в стадии мелких пограничных столкновений в верховьях Оки, где располагались владения верховских служилых князей, переходивших то на одну, то на другую сторону. Однако массовый характер переходы верховских князей на сторону Москвы приобрели с 1487 г. Протесты, заявленные тогдашним польским королем и великим князем литовским Казимиром IV, оставались без внимания. Однако до открытой войны дело еще не дошло: стороны пока ограничивались локальными пограничными столкновениями и взаимными претензиями в нарушении существующих соглашений.

Ситуация резко изменилась после смерти старого короля 7 июля 1492 г. Сыновья Казимира разделили державу отца: Владислав II Ягеллон, уже правивший в Венгрии, стал теперь еще и королем Чехии, Ян Ольбрахт занял польский престол, а Александр Казимирович стал великим князем литовским. Иван III мгновенно отреагировал на эти события. Уже в августе 1492 г. войско под командованием кн. Ф. В. Телепня Оболенского вторглось на литовскую территорию и захватило г. Мценск и Любутск. Отряды кн. И. М. Воротынского и Одоевских выступили в поход на Мосальск и Серпейск, достаточно легко овладев этими городами. Александр Казимирович попытался организовать контрнаступление силами смоленского наместника, а также кн. Семена Ивановича Можайского и Друцких, которым, впрочем, достались только выжженный Мценск и Серпейск.

В январе 1493 г. против литовского войска выступила из Москвы целая армия, включавшая не только великокняжеский полк под командованием кн. М. И. Патрикеева и А. В. Оболенского, но и войска союзных Ивану III рязанских князей. Эта рать штурмом взяла несколько литовских городов, другие сдавались ей без боя. Неудачи литовских войск в борьбе с московско-рязанской армией спровоцировали очередной массовый отъезд к Москве тех из верховских князей, кто еще сохранял до сей поры верность своему сюзерену: кн. С. Ф. Воротынского, М. Р. Мезецкого и А. Ю. Вяземского. Сам г. Вязьма, еще сохранявший верность литовскому государю в лице сидевшего там наместником кн. М. Д. Вяземского, был взят русским войском под командованием кн. Патрикеевых (Д. В. Щени и В. И. Косого). Фактически по всей линии русско-литовской границы шли военные действия, однако состояния войны между Московским государством и Великим княжеством Литовским формально так и не было объявлено. Сам Иван III объяснял производившееся отторжение восточных территорий Литвы свободным выбором западнорусских князей, издавна служивших «на обе стороны» и имевших право самим выбирать себе государей.

После понесенных неудач и потери почти всех крепостей на своей восточной границе Александр Казимирович вынужден был для выхода из сложившейся безнадежной ситуации начать переговоры с Москвой. В феврале 1494 г. было заключено так называемое «вечное докончание» между Москвой и Вильно, оказавшееся, впрочем, достаточно непродолжительным, хотя и принесшее московскому государю значительную выгоду. Граница с Литвой теперь отодвинулась на запад к верховьям р. Угры и Оки, а приобретенные территории представляли собой удобный плацдарм для быстрого наступления в глубь литовской территории в случае начала новой войны. То, что новая война неизбежна, было практически ясно, и события первых же лет XVI в. вполне это подтвердили.

В самом начале 1500 г. переходит на службу к Ивану III кн. С. И. Бельский с вотчиной. Пытаясь предотвратить дальнейшее развитие событий, Литва постаралась договориться с Ливонским орденом о формировании антирусской коалиции в Прибалтике. В Москве же, не дожидаясь этого, а к тому же располагая сведениями о возможности перехода на свою сторону и множества других князей, решили форсировать события, и в мае началась новая русско-литовская война. Кампания 1500 г. была проведена блестяще. Перед полками боярина и воеводы Я. З. Кошкина сразу же пал Брянск, а переход на сторону Москвы кн. С. И. Стародубского и В. И. Шемячича отдавал в руки Ивана III почти десяток крепостей в междуречье Десны и Днепра. Тогда же последовали массовые переходы на московскую службу кн. Трубецких и Мосальских. В июне Ю. З. Кошкиным был взят Дорогобуж, а 14 июля в битве на р. Ведроше русское войско под командованием кн. Д. В. Щени Патрикеева, состоявшее из тверских полков и отрядов нескольких центральных уездов, наголову разгромило главную армию Великого княжества Литовского, взяв в плен командовавшего ею гетмана кн. К. И. Острожского. В августе пали Путивль и Торопец. От полного разгрома Литву спасло вступление в войну Ливонского ордена в 1501 г., отвлекшее часть русских войск кн. Д. В. Щени и Д. А. Пенко Ярославского на северо-западный театр боевых действий, прежде всего, на защиту Пскова. Впрочем, большого успеха магистру Ордена В. фон Плеттенбергу добиться на этом направлении так и не удалось. В 1502 г. русское войско под командованием сына великого князя Дмитрия Жилки осаждало Смоленск, однако взять город им так и не удалось. Весной 1503 г. Москва заключила с Литвой и с Орденом перемирие на шесть лет, в сущности, закреплявшее за ней все последние территориальные приобретения.

Уже после смерти Ивана III и вступления на московский престол его сына Василия III летом 1508 г. на Русь выехал один из крупнейших магнатов Великого княжества Литовского кн. М. Л. Глинский, на племяннице которого Елене впоследствии женился великий князь и у которой родился сын, будущий царь Иван Грозный. Он настойчиво советовал Василию III отвоевать у Литвы Смоленск, к чему великий князь и приступил после решения проблемы присоединения Пскова в 1510 г. Осенью 1512 г., сразу после объявления войны, полки вяземского наместника кн. И. М. Репни Оболенского и И. А. Челяднина обошли крепость, но взять ее с ходу не смогли. В следующем 1513 г. во главе русской рати встал сам Василий III, но снова потерпел неудачу. Лишь в конце июля 1514 г. город капитулировал после мощного артиллерийского обстрела и отворил ворота московским воеводам. Этот момент стал пиком русских успехов, однако уже 8 сентября 1514 г. московское войско под командованием кн. М. И. Голицы Булгакова и того же И. А. Челяднина потерпело страшное поражение под Оршей от соединенных польско-литовских сил, а сами воеводы оказались в плену. Поэтому вскоре между двумя государствами был заключен мирный договор, закрепивший переход Смоленска к России и стабилизировавший западную границу страны на протяжении большей части XVI в.

Однако помимо конфликтов с Литвой приходилось постоянно думать и об обороне южных и восточных границ страны. Попытки утвердить на троне в Казани лояльных к Руси ханов (сначала Мухаммед-Эмина, затем Шах-Али) снова и снова провоцировали антирусские выступления среди татар, заканчивавшиеся изгнанием из города московских ставленников. Поэтому политику Москвы в отношении Казани, особенно при Василии III, вряд ли можно считать особенно успешной. А после смерти хана Менгли-Гирея, верного друга и союзника Ивана III, постепенно враждебным сделалось Руси и Крымское ханство. И вот летом 1521 г. крымское войско во главе с ханом Мухаммед-Гиреем совершает молниеносный набег на Москву. Скрытно перейдя Оку, крымцы обрушились на русские заслоны воевод кн. В. М. Курбского, Ф. В. Лопаты Оболенского и И. А. Шереметева. Не успев толком приготовиться к бою, заставные полки были истреблены, после чего кочевники разграбили и сожгли под Москвой множество селений и монастырей. Сам великий князь бежал из столицы в Волоколамск. Опале подверглись воеводы кн. Д. Ф. Бельский, В. В. Шуйский и И. М. Воротынский, не успевшие вовремя подать помощь своими войсками из Серпухова, Каширы и Тарусы. Набег 1521 г. ясно показал, что успешно воевать одновременно на западе, юге и востоке Русскому государству было не под силу. Непонимание этой очевидной истины Иваном Грозным стоило стране во второй половине XVI в. потоков пролитой крови и масштабного разорения почти всей территории государства.