Подготовка к Северной войне и начало войны.

В рамках подготовки к войне со Швецией в ноябре 1699 г. было объявлено о формировании 27 солдатских полков из добровольцев и «даточных людей» (по одному с определенного количества дворов, от 25 до 50). Л. Г. Бескровный справедливо отмечал в свое время, что «в основу комплектования новой армии был положен опыт наборов в солдатские и драгунские полки, сложившийся во второй половине XVII в.». В частности, добровольцам было обещано очень высокое жалованье (по 11 руб. в год), продовольственное снабжение и обмундирование наравне с преображенцами и семеновцами. Непосредственно процедура набора была возложена на созданную в Москве комиссию боярина Ф. А. Головина. Аналогичные комиссии, во главе которых стояли начальники территориальных разрядов были созданы также в Новгороде, Пскове и Смоленске, и еще одна (генерала Н. И. Репнина) действовала в городах Поволжья. Собственно, все эти меры ничем принципиально не отличались от тех, что предпринимались в свое время отцом и братом Петра, разница была лишь в масштабе его деятельности, направленной фактически на полную замену в составе армии прежних соединений (поместной конницы и стрельцов) новыми войсками, способными непрерывно вести боевые действия в течение продолжительного времени. Для этого требовалось изменить способы комплектования армейских частей, но сделать это удалось далеко не сразу. По словам Л. Г. Бескровного, «начало рекрутской системе комплектования было положено указом 1699 года, но указ не разрешал всех организационных вопросов, возникших во время проведения наборов. В указе намечались лишь общие черты рекрутской системы».

Уже к середине 1700 г. из этих полков были сформированы 3 дивизии (генералов А. М. Головина, А. А. Вейде и Н. И. Репнина), составлявшие ядро русской армии перед сражением под Нарвой. Солдат сразу же начали обучать ратному делу: они были одеты в суконные кафтаны и вооружены мушкетами или ружьями с багинетами (примкнутыми штыками). Обучали солдат по артикулам (или статьям), составленным А. М. Головиным и отредактированным самим Петром. Впрочем, тот же В. О. Ключевский, например, невысоко оценивал эти соединения с точки зрения боевой ценности, характеризуя их как «наскоро составленные, наскоро обученные немцами полки новобранцев… Нарва обнаружила их боевое качество». После Нарвы подобные наборы производились практически ежегодно, пока не обрели к 1705 г. форму законченной системы рекрутской повинности, охватившей всю территорию государства. Подобным же образом шло и формирование кавалерийских частей: в 1699–1700 гг. были организованы два драгунских полка, а на протяжении 1701–1702 гг. комиссией кн. Б. А. Голицына из дворян и бывших рейтар были составлены еще 9 драгунских полков. Таким образом, всего за несколько лет в армию было взято более 30 тыс. чел. Гораздо сложнее оказалось подыскать для этих полков необходимое количество офицеров. По справедливому замечанию одного из современных исследователей, «мало собрать людей для формирования полков, нужно придать им правильную организацию, назначить командиров и обучить, причем на все это отводилось лишь несколько месяцев». Некоторую часть русских и иностранных офицеров дали солдатские полки, однако их было мало, так что уже в 1700 г. был издан указ о личной воинской повинности дворян, по которому на офицерские должности было направлено около 2 тыс. дворян.

Как известно, первый год Северной войны (1700–1721) ознаменовался для России поражением под Нарвой. Оно было настолько показательным и характерным для того состояния, в котором тогда находилась русская армия, что стоит остановиться на нем подробнее. Русская армия, насчитывавшая ок. 34 тыс. чел. и почти полторы сотни орудий, осадила Нарву, шведский гарнизон которой составлял не более 2 тыс. чел., правда, при 400 орудиях. Однако в составе русских войск было лишь несколько новоприборных полков, в основном же там преобладали дворянская конница и уцелевшие контингенты стрельцов. Командующий и большинство штаб-офицеров были иностранцами, лишь недавно нанятыми на русскую службу. Осада крепости шла довольно вяло, подготовка к штурму велась медленно, а мер против попыток шведов деблокировать Нарву предпринято не было. Всем этим и воспользовался король Карл XII, в ноябре 1700 г. высадившись с 25-тысячным контингентом при ничтожном количестве артиллерии в Ревеле и Пернове (Пярну) и сразу же двинувшись на выручку Нарве. Б. П. Шереметев предлагал заранее вывести русские войска из-под крепости и дать бой противнику в открытом поле, однако его идея была отвергнута. В результате шведский король под прикрытием ночной темноты, тумана и снега 19 ноября внезапной атакой прорвал боевой строй русской армии в нескольких местах, вынудив каждый из полков обороняться самостоятельно. Командующий со своим штабом, сочтя, что дело проиграно, сдался в плен, конница Шереметева была отброшена к реке и стала в беспорядке переправляться через нее вплавь. Лишь гвардейские части (бывшие «потешные», Преображенский и Семеновский полки) и солдаты успешно выдержали атаку, в полном порядке отступая к переправе и отбивая все наскоки шведов. Поэтому Карл охотно согласился на предложенную ему почетную капитуляцию. Потери русских войск составили ок. 8 тыс. чел. плюс почти вся артиллерия, шведы же потеряли менее 3 тыс. чел.

Нарва отчетливо показала, насколько опасно ввязываться в большие сражения, не завершив перестройку армии. Поэтому в следующие годы участие России в Северной войне ограничивалось лишь небольшими стычками и набегами на шведские владения в Прибалтике. Сделать это было тем легче, что Карл, считая русскую армию разбитой, повел свои войска в Польшу против союзника Петра Августа II, оставив для прикрытия своих земель здесь лишь корпус полковника Шлиппенбаха. В зимнем походе 1701–1702 гг. 19-тысячный корпус Шереметева разгромил шведов в сражении у мызы Эрестфер. Следует заметить, что большинство среди частей, задействованных в этом походе, составляли драгунские и солдатские полки, набранные и обученные буквально в течение года после Нарвы. Летом 1702 г. поход был повторен, и после победы у мызы Гуммельсгоф Шереметев стал хозяином Восточной Лифляндии. В том же 1702 г. русские войска овладели Нотебургом, а в следующем 1703 г. — Ниеншанцем. Земли Ингрии с выходом к Балтике оказались в руках Петра. К 1704 г. русская армия настолько окрепла, что смогла одновременно вести осаду сразу двух крепостей: Нарвы и Дерпта. Последний был взят в июле, а Нарва — в августе. В этой кампании принимал непосредственное участие в качестве главнокомандующего и сам Петр, а его правой рукой был все тот же Шереметев, ставший к тому времени фельдмаршалом.

Все эти успехи были достигнуты, разумеется, не на пустом месте. Однако интересно отметить, что вплоть до конца первого десятилетия XVIII в. Петру I приходилось опираться именно на солдатские и драгунские полки, сформированные теми же, унаследованными им от предшественников, способами, поскольку рекрутская система набора в армию была развернута в полной мере лишь после 1705 г. В ходе петровских преобразований нашли свое место в структуре вооруженных сил страны и большинство соединений старой организации. Даже полки стрельцов, с которыми, как обычно считается, Петр жестоко расправился после мятежа 1698 г., затем были не только реставрированы, но и сформированы вновь на прежних основаниях, а со временем наиболее боеспособные кадры стрелецкого войска были поглощены регулярной армией и превратились в солдат. И только с 1705 г., когда завершилось складывание единообразной рекрутской системы комплектования армии, начался процесс унификации всех ее соединений, позволивший в 1711 г. ввести твердые штаты для полевых войск. Гарнизонные же войска, выполнявшие функции резерва полевой армии, а также служившие для подавления волнений внутри страны, обрели более-менее стройную организацию лишь к 1720 г. Кратко обозначим основные составляющие этого процесса.

Строительство регулярной армии.

Указом от 20 февраля 1705 г. была официально утверждена единая система комплектования армии путем рекрутских наборов. Согласно этому указу, в солдаты требовалось направлять по одному человеку в возрасте 20 лет с 20 дворов. В прилагавшихся к нему 18 статьях были изложены основные принципы этой системы. Служба рекрутов была бессрочной, солдат увольняли со службы только по причине старости или полученных увечий. До самой смерти Петра систему непрерывно пытались усовершенствовать: так, уже в 1706 г. велено было сначала обучать рекрутов на специальных «станциях» и только после этого направлять в действующую армию. С 1711 г. попытались придать системе комплектования территориальный характер, и полки стали получать пополнения из той губернии, к которой были приписаны. Правда, в ходе Северной войны соблюдать этот принцип не удавалось, поскольку полки находились в постоянном движении. С 1716 г. часть рекрутов стали отдавать в гарнизонные полки, а уже обученных солдат из этих полков переводить в действующую армию. Каждый год проводилось несколько наборов, дававших от 15 до 20 тыс. новобранцев, так что за все время Северной войны через армейскую службу прошло не менее 300 тыс. чел. Столь высокая цифра объясняется не только боевыми потерями, но и широко распространившимся бегством солдат из полков и рекрутов с дороги в войска. Иногда доля беглецов составляла пятую часть от штатной численности того или иного соединения. Петр пытался бороться с этим явлением самыми суровыми мерами: пойманных беглых велено было бить кнутом, ссылать на вечную каторгу или даже вешать. Однако побеги из армии продолжались. Рекрутов страшила перспектива пожизненной службы и не устраивало отношение к ним во время наборов — ведь по пути следования в армию их заковывали в колодки, на сборном пункте сажали в тюрьму и т. д. Поэтому правительству пришлось издавать указы о прощении беглых в случае добровольной сдачи. Таких не вешали, а отсылали для прохождения службы на окраины империи.

Офицерский состав петровской армии комплектовался, как уже отмечалось, из дворян, хотя Петр изначально допускал возможность доступа в офицерские чины тех, кто мог выслужиться из низов. Вместе с чином они получали и дворянское достоинство, что впоследствии было официально закреплено знаменитой Табелью о рангах 1724 г. Пополнение унтер-офицерского состава и вовсе происходило целиком за счет отличившихся рядовых. Правда, дворяне всяческими способами пытались избежать унизительной для себя службы на равных с людьми низкого происхождения, так что здесь Петру пришлось пойти на компромисс. Поскольку служба дворян отнюдь не предполагала обязательного производства в офицеры (да и общая численность дворянского сословия в России была намного выше количества офицерских должностей по штатному расписанию), их стали записывать рядовыми в гвардейские полки. Когда же в 1714 г. последовал указ о запрете производства в офицеры дворян, не служивших рядовыми в гвардии, приток туда новобранцев чрезвычайно усилился. Впрочем, в ходе Северной войны гвардия участвовала в сражениях наравне с остальными армейскими соединениями и несла не меньшие потери, так что переизбытка дворян — офицеров солдатских полков и рядовых гвардейцев — в русской армии при Петре не наблюдалось. Вопреки распространенному мнению, Петр не слишком охотно прибегал к услугам иностранцев, так что в офицерских чинах их было немного, пусть даже их доля официально допускалась в размере трети. Однако целью преобразователя было создание национального офицерского корпуса, поэтому основным источником его пополнения становилось именно российское дворянство, а также выходцы из нижних чинов.

Все эти меры наряду с другими: строительством множества крупных металлургических заводов в Карелии и на Урале, что позволило обеспечивать армию первоклассной артиллерией (более 15 тыс. орудий) и полностью удовлетворить потребности войск в оружии и боеприпасах; развитием текстильного производства, что дало возможность ввести единую форму для пехотных и кавалерийских частей и т. д. — очень быстро принесли свои результаты. Уже перед Полтавским сражением в 1709 г. русская армия насчитывала 52 пехотных и 33 кавалерийских полка, т. е. более 100 тыс. бойцов. Пехотные полки, равно как и приписанные к ним гренадерские, имели штатную численность ок. 1,5 тыс. чел. каждый. Кавалерия была представлена драгунскими соединениями, каждый полк насчитывал ок. 1 300 чел. Однако вызывает вопросы то обстоятельство, можно ли считать всю русскую армию петровского времени регулярной? Советские исследователи давали на этот вопрос только положительные ответы, но среди современных специалистов бытует мнение, что при Петре было завершено создание регулярной пехоты и только заложены основы строительства регулярной армии в России. В основе его лежит тезис о присущем регулярной армии четком разделении по родам войск (пехота, кавалерия, артиллерия и др.). Между тем, созданную Петром I конницу драгунского типа с большой натяжкой можно причислить к кавалерии… Опыт боевого применения драгун в Северной и последующих войнах показывает, что они использовались в основном как маневренная пехота и предназначались для ведения огневого боя в спешенном порядке. Наконец, нельзя забывать и о том, что в стране, помимо действующей армии, существовало и множество других воинских контингентов, носивших преимущественно иррегулярный характер — гарнизонные войска, ландмилиция, казачество и т. д.

Изменилась по сравнению с предшествующим столетием и организация управления армией. Уже к 1701 г. вместо нескольких упраздненных приказов учреждается так называемый Приказ военных дел, во главе которого был поставлен боярин Т. Н. Стрешнев. Этот приказ и ведал всеми военными делами вплоть до конца второго десятилетия XVIII в., когда произошло введение коллегий. Правда, материальным снабжением войск, а также артиллерийскими и инженерными делами ведали самостоятельные учреждения, над которыми, впрочем, впоследствии Военная коллегия получила право контроля. Кроме того, при Сенате существовал специальный орган — Комиссариат во главе с генерал-кригс-комиссаром кн. Я. Ф. Долгоруковым, надзиравший за тем, чтобы система содержания армии и снабжения ее всем необходимым работала бесперебойно. В основе структуры действующей армии при Петре, как и ранее, лежал полк, однако для общего руководства войсками на поле сражения вводилась должность генералиссимуса. Впрочем, возглавлял армию, как правило, генерал-фельдмаршал или генерал-аншеф, непосредственно подчинявшийся императору. Отдельными родами войск также командовали генералы соответствующей специализации, вместе с командующим и его начальником штаба входившие в состав военного совета. На военном совете обсуждалась оперативная обстановка и варианты возможных действий, однако решение принимал единолично командующий армией и нес за него всю полноту ответственности. Таким образом, в сфере управления был сделан значительный шаг вперед, уже вплотную подводивший к созданию полноценной регулярной армии по образцу западноевропейских государств. Однако систему обеспечения такой армии всем необходимым Петру приходилось выстраивать в экспериментальном порядке, что называется, «на ходу», методом проб и ошибок.

Дальнейший ход войны.

Ведя боевые действия в Польше против союзника Петра Августа II, Карл XII нанес в начале 1706 г. внезапный удар по Гродно, где находилась большая часть русской армии под командованием фельдмаршала Г. Б. Огильви. По личному приказу Петра А. Д. Меншиков вывел русские войска из-под угрозы окружения и отступил к Киеву, после чего в октябре того же 1706 г. одержал блестящую победу над шведскими войсками у Калиша. Впрочем, это не спасло Августа от капитуляции, к которой вынудил его шведский король, заняв своей армией Саксонию. В этих условиях на военном совете в местечке Жолкве под Львовом, проходившем при участии самого Петра, было решено в случае похода шведов на восток встретить их активной обороной в Польше и Белоруссии, не ввязываясь в решающее сражение, которое предполагалось дать уже на своей территории. До этого предписывалось «томить» неприятеля, устраивая засады и внезапные налеты, разрушая коммуникации и уничтожая запасы. Поход шведской армии под предводительством самого короля начался через год, так что русское командование успело хорошо подготовиться к встрече. На протяжении 1708 г. шведы медленно продвигались на восток через Белоруссию, поскольку Карл еще не решил, куда лучше направить свой путь. Русские войска организованно отступали, всячески избегая большого сражения. Все же шведам удалось в сражении у Головчина в июле внезапным ударом обратить в бегство дивизию А. И. Репнина, оставившую противнику полковую артиллерию. Но уже в сентябре 1708 г. шведский король повернул на юг, рассчитывая в борьбе с Россией на помощь украинского казачества, обещанную ему гетманом Мазепой. Это решение, в сущности, и предопределило исход всей войны, ибо скоро выяснилось, что оно стало роковым.

Поворачивая на Украину, Карл рассчитывал, что рано или поздно его армию догонит двигавшийся из Прибалтики вспомогательный корпус генерала Левенгаупта со всеми необходимыми запасами продовольствия и вооружения. Однако 28 сентября 1708 г. у Лесной 16-тысячный корпус шведов был разгромлен 10-тысячным русским отрядом. Одновременно на севере войска Ф. М. Апраксина нанесли поражение шведскому корпусу Либекера. Все это свидетельствовало о том, что стратегическая инициатива перешла в руки Петра I. Мазепа, на помощь которого рассчитывали шведы, не смог сделать ничего, а его гетманскую ставку Батурин внезапным ударом захватил Меншиков. С трудом перезимовав, Карл решил овладеть Полтавой, что позволило бы его армии установить связь с Крымом и Польшей, где остались войска генерала Крассау. Однако под стенами Полтавы шведы застряли на несколько месяцев, так что в конце концов вынуждены были сами пойти на генеральное сражение в заведомо неблагоприятных условиях. К моменту начала Полтавского сражения 27 июня 1709 г. под командованием Петра находилась 42-тысячная армия, которой противостояли лишь 30 тыс. шведов, почти не располагавших, к тому же, артиллерией. В сущности, исход битвы был предрешен с самого начала. Шведы рассчитывали добиться успеха внезапностью своей ночной атаки, однако натолкнувшись на заранее подготовленные укрепления (редуты), сами оказались под губительным огнем русской артиллерии. Поэтому часть атакующей пехоты вынуждена была спасаться в лесу, где ее окружили и заставили сдаться русские драгуны. Большая часть шведской армии, включая всю кавалерию, вынуждена была, таким образом, преждевременно втянуться в бой, продолжавшийся лишь несколько часов. Когда русская конница стала охватывать фланги противника, шведы дрогнули, и началось беспорядочное бегство. Сам король ушел за Днепр в сопровождении лишь 2 тыс. чел., остальные погибли в сражении или попали в плен. Разгром был полным.

Однако уже в следующем году Петра постигла крупнейшая неудача. Пытаясь заставить Турцию выслать из своих пределов бежавшего туда Карла XII, он лично возглавил 40-тысячную армию и повел ее в Прутский поход. Однако в июле 1711 г. русские войска неожиданно были окружены турецкой армией, насчитывавшей более 100 тыс. чел. Вырваться из окружения не было никакой возможности, но турки, понеся потери в ходе неудачной попытки штурма русского лагеря, не прочь были согласиться на перемирие. Громадная взятка, полученная турецким командующим (по слухам, на это ушли все драгоценности жены Петра, будущей императрицы Екатерины I, сопровождавшей его в этом походе), позволила вывести русскую армию из ловушки. Впрочем, на ход Северной войны эта неудача не оказала практически никакого влияния. К 1714 г. войска союзников под общим командованием Меншикова выбили шведов из Померании, а корпус кн. М. М. Голицына при поддержке флота адмирала Апраксина овладел почти всей Финляндией. А после побед русского флота на Балтике появилась возможность угрожать высадкой десантов непосредственно на территорию Швеции или даже захватить столицу страны — Стокгольм. В итоге, как известно, война завершилась Ништадтским миром 1721 г., сделавшим Россию хозяином Балтийского моря.

В ходе Северной войны русская армия приобрела колоссальный боевой опыт, так что потребовалось его обобщить и осмыслить. Этим целям послужил знаменитый Устав воинский, подготовленный при личном участии самого Петра и изданный в 1716 г. В нем впервые на официальном уровне были четко прописаны и закреплены принципы внутренней организации армии, детально изложены права и обязанности рядовых и офицеров, функции штаба и круг полномочий генералитета, разработаны вопросы о порядке походного строя, лагерной и караульной службе и т. д. Особое внимание уделялось обучению войск: строевой подготовке, правильному выполнению маневров на поле сражения, различным способам стрельбы. Был разработан и текст присяги, которую приносил каждый, кто поступал на военную службу. Одним словом, русская армия эпохи Петра если и не стала окончательно регулярной, то приобрела форму таковой. Впрочем, петровский устав был относительно простым, особенно в сравнении с аналогичными нормами, действовавшими в европейских армиях того времени, да и стратегия Петра шла вразрез с принятыми тогда канонами кордонной тактики и установкой на всемерное поддержание боевого порядка на поле битвы. Русская армия XVIII в., наоборот, была предназначена для быстрого маневрирования и переброски сил по всему театру войны, чтобы добиться превосходства на избранном для главного удара направлении и в этих условиях одерживать победы над противником в решающих сражениях. Благодаря этому и были одержаны множество блестящих побед, о которых я еще буду говорить в дальнейшем.

Количественный и качественный состав полков русской армии.

Что же представляли собой полки петровской армии в количественном и качественном отношении? Постоянный состав — 40 пехотных и 33 драгунских полка — полевая армия получила только в 1712 г. До этого воинские части создавались и распускались по мере надобности. Только драгунских полков к 1706 г. сформировали не менее 50. Пехотных полков на 1700 г. насчитывалось порядка 30, в 1706 г. — не менее 40, в 1711 г. вместе с полками Ингерманландской губернии — 50. Даже подсчеты, проводившиеся различными правительственными учреждениями, давали здесь отличные друг от друга цифры. Рядовых солдат в пехотных полках стали называть при Петре мушкетерами или фузилерами (по присвоенному им оружию), а под драгунами понимались все кавалеристы вообще. Как в пехотных, так и в кавалерийских полках со временем появляются отдельные отборные роты гренадер, имевших специальное вооружение и обмундирование (они были обучены метанию ручных гранат). С 1708 г. армейским полкам были даны постоянные названия по городам и местностям России, тогда как прежде они назывались, как правило, именами своих командиров.

Организация полевых частей, в общем, соответствовала принципам деления, характерным для европейских армий того времени. Полки делились на роты, которых первоначально насчитывалось 12. Однако с учетом того, что численность одной роты при таком раскладе значительно уступала численности пехотной роты в шведской армии, количество рот стали сокращать (сначала до 10, затем и до 8), а число людей в них увеличивать. В 1704–1705 гг. по предложению фельдмаршала Огильви пехотные полки были разделены на два батальона по 4 роты в каждом. Эта структура была закреплена штатами 1712 г.

Регулярной кавалерии в чистом виде, как мы уже упоминали, в русской армии при Петре не было. Ее роль выполняли драгуны. Впрочем, драгунская кавалерия до 1710 г. формировалась, в основном, из бывших рейтар и копейщиков, которые вообще не были обучены действовать в пешем строю. Только впоследствии драгунские полки начинают пополняться рекрутами. От пехотных полков они отличались лишь внешними признаками: батальоны в них именовались эскадронами, ротные командиры носили чины ротмистров, а не капитанов, и т. д. Обычно драгунский полк насчитывал 10 фузилерных рот, 2 роты составляли эскадрон.

Общее руководство полком, как пехотным, так и кавалерийским, осуществлял полковой штаб — совет из старших офицеров — полковника, подполковника, премьер-майора и секунд-майора. Петровский воинский устав расписывал обязанности каждого из них, правда, с разной степенью детализации. Полковнику рекомендовалось в своем полку «добрых начальных людей и благообученных солдат и иные добрые порядки и строи имети». Подполковник являлся помощником и заместителем командира полка. Зато майору доставалась наибольшая работа: ему надлежало постоянно осматривать полк — «в добром ли состоянии обретается, как в числе солдат, так и в их оружии, амуниции и мундире… надлежит ему благопримечати, чтоб все порядочно шло». Кроме этих офицеров, при штабе состояли все чины, которые занимали в полку административные и хозяйственные должности. Их называли еще офицерами «унтер-штаба». Среди них: квартирмейстер, аудитор, адъютант, обозный, писарь, лекарь, профос; с 1712 г. к ним добавились комиссар, провиантмейстер и фискал.

Полковой квартирмейстер занимался размещением полка в лагере и на квартирах: его должность требовала знания арифметики, геометрии, географии и чертежных навыков. Аудитор отвечал за судопроизводство в полку. Адъютант состоял при майоре (в 1712–1720 гг. — премьер-майоре) и был его главным помощником. Обозный надзирал за исправностью подъемной части, писарь заведовал делопроизводством. Профос следил за содержанием арестованных и исполнением наказаний. На комиссара и провиантмейстера возлагалось обеспечение полка денежным, вещевым и провиантским довольствием, на фискала — контроль за расходами в полковой казне.

За ними шли обер-офицеры в чинах от капитана до прапорщика. Капитаны командовали ротами, их помощниками и заместителями являлись поручики и прапорщики. Следующий уровень служебной иерархии составляли унтер-офицеры (урядники): сержанты (в драгунских полках вахмистры), подпрапорщики, каптенармусы и фурьеры. Сержанты (вахмистры) считались старшими унтер-офицерами в роте. В обязанности сержанта входило ежедневно (утром и вечером) рапортовать капитану о состоянии роты и смотреть за порядком в ней. Подпрапорщик был помощником и заместителем прапорщика. Каптенармус следил за исправностью вооружения и амуниции, заведовал раздачей пороха и свинца. Фурьер (у драгун квартирмейстер) занимался размещением роты по квартирам или в полевом лагере. Наконец, в каждой роте было несколько капралов (4 или 6 чел.), возглавлявшие подразделения по 20–25 рядовых каждый.

В ротах также были свои административные и хозяйственные должности — писари, лекари (цирюльники), профосы. Отдельно числились музыканты полковых и ротных оркестров. В драгунских полках при штабе состояли литаврщик и трубачи, в пехотных — гобоисты, чаще всего бывшие (как и лекари) вольнонаемными иноземцами. С 1724 г. появились полковые барабанщики. Наконец, в каждом полку были еще и кузнецы, слесари, плотники, извозчики, а офицерам полагались денщики.

Переход на европейское обмундирование в русской армии совершался постепенно. На всем протяжении первого десятилетия XVIII в. вводилась одежда французского образца, который в те времена господствовал по всей Европе. Военный мундир состоял из нескольких вещей — кафтана, камзола, штанов и головного убора. Последний представлял собой либо шляпу с полями, либо заимствованный позднее у шведов картуз с отворотами. Основным материалом для изготовления мундирных вещей было сукно различного качества, начиная от дорогого и добротного иностранного — английского, голландского, гамбургского или прусского — до дешевого отечественного и даже сермяжного. Окрашивались сукна, как правило, в несколько цветов: зеленый, синий, красный и производные от них оттенки. Какое-то время использовались также белые и серые сукна отечественного производства. Впрочем, до 1720-х гг. русская армия выглядела довольно пестро, поскольку целый ряд полков имели свои собственные сочетания цветов. Да и впоследствии можно было наблюдать, например, у драгун зеленые кафтаны, а у пехотинцев — синие или красные, хотя должно было быть наоборот.

Основным оружием солдат и драгун было гладкоствольное дульнозарядное ружье с кремневым замком — мушкет, который с начала XVIII в. именовали также фузеей. Драгунская фузея была немного короче солдатской, но этим и исчерпывались различия. Другие виды оружия, скажем, карабины, в русской армии практически не использовались. Скорострельность фузеи была не более 1–2 выстрелов в минуту, прицельная дальность — не более сотни шагов. Эффективность от ее применения достигалась лишь при условии одновременного залпа из большого числа ружей на короткой дистанции (полторы–две сотни шагов). Поэтому прицельного огня не требовалось, мишенью служил весь вражеский строй, а частота стрельбы оказывалась гораздо важнее меткости. К концу ружейного ствола часто прикрепляли клинок штыка, что позволяло вести стрельбу, не снимая штыка.

Холодным оружием у солдат были шпаги, у драгун — палаши. Шпаги западно-европейского производства имели прямой клинок и симметричную рукоять. Палаш, больше похожий на восточный меч, характеризовался прямым широким массивным клинком и сабельной (изогнутой) рукоятью. Почему для драгунской кавалерии были выбраны именно палаши, а не сабли, которыми рубить гораздо удобнее, непонятно. Видимо, Петру хотелось добиться того, чтобы все виды оружия в его армии выглядели по-европейски, а сабля, как известно, всегда была распространена в Азии. Позднее, при Анне Иоанновне, русскую конницу стали вооружать шпагами. Унтер-офицеры в пехоте, кроме того, имели алебарды и полупики, драгунские офицеры располагали пистолетами.