Троцкий о перерождении революционеров.

   После смерти Ленина обстоятельства складывались не в пользу Л. Троцкого. С 1925 по 1927 гг. он был смещен со всех своих постов, выведен из состава Политбюро, в 1927 г исключен из партии большевиков.
   Предлагаемый вам текст был впервые издан в 1930 году, вскоре после высылки Троцкого за пределы СССР.
   Какова "философия власти" Троцкого? Как описывает Троцкий "реакцию" при большевиках? Какие черты новой психологии он называет, как происходило "освобождение мещанина в большевике"? Как Троцкий характеризует Сталина, его интеллектуальные, волевые, политические качества?
   Прочтите также отрывок из выступление Л. Троцкого на пленуме ЦК ВКП(б). Как Троцкий характеризует наличный внутрипартийный режим? Основываясь на репликах из зала, охарактеризуйте обстановку в большевистских верхах.

Троцкий Л.Д. Моя жизнь.

   Меня не раз спрашивали, спрашивают иногда и сейчас: как вы могли потерять власть? Чаще всего за этим вопросом скрывается довольно наивное представление об упущении из рук какого-то материального предмета : точно потерять власть - это то же, что потерять часы или записную книжку. На самом же деле, когда революционеры, руководившие завоеванием власти, начинают на известном этапе терять ее - "мирно" или катастрофически, - то это само по себе означает упадок влияния определенных идей и настроений в правящем слое революции, или упадок революционных настроений в самих массах, или то и другое вместе. Руководящие кадры партии, вышедшей из подполья, были одушевлены революционными тенденциями, которые вождями первого периода революции яснее и лучше формулировались, полнее и успешнее проводились на практике. Именно это и делало их вождями партии, через партию - рабочего класса, через рабочий класс - страны. Таким путем определенные лица сосредоточивали власть в своих руках. Но идеи первого периода революции теряли незаметно власть над сознанием того партийного слоя, который непосредственно имел власть над страной. В самой стране происходили процессы, которые можно охватить общим именем реакции. Эти процессы захватили в той или другой степени и рабочий класс, в том числе и его партийную часть. У того слоя, который составлял аппарат власти, появились свои самодовлеющие цели, которым он стремился подчинить революцию. Между вождями, которые выражали историческую линию класса и умели глядеть поверх аппарата, и между этим аппаратом - огромным, тяжеловесным, разнородным по составу, легко засасывающим среднего коммуниста, - стало намечаться раздвоение. Сперва оно имело больше психологический, чем политический характер. Вчерашний день был еще слишком свеж. Лозунги Октября еще не выветрились из памяти. Личный авторитет вождей первого периода был высок. Но под покровом традиционных форм уже складывалась другая психология. Международные перспективы тускнели. Повседневная работа поглощала людей целиком. Новые методы, которые должны были служить старым целям, создавали новые цели и, прежде всего, новую психологию. Временная обстановка стала превращаться для многих и многих в конечную станцию. Создавался новый тип.
Троцкий Лев Давидович    Революционеры сделаны в последнем счете из того же общественного материала, что и другие люди. Но у них должны быть какие-то резкие личные особенности, которые дали возможность историческому процессу отделить их от других и сгруппировать особо. Общение друг с другом, теоретическая работа, борьба под определенным знаменем, коллективная дисциплина, закал под огнем опасностей постепенно формируют революционный тип. Можно с полным правом говорить о психологическом типе большевика в противоположность, например, меньшевику. При достаточной опытности глаз даже по внешности различал большевика от меньшевика, с небольшим процентом ошибок.
   Это не значит, однако, что в большевике все и всегда было большевистским. Претворить определенное миросозерцание в плоть и кровь, подчинить ему все стороны своего сознания и согласовать с ним мир собственных чувств - это дано не всем, скорее немногим. У рабочей массы это заменяется классовым инстинктом, который в критические эпохи достигает большой изощренности. Есть, однако, в партии и государстве большой слой революционеров, которые, хотя и вышли в большинстве из массы, но давно уже оторвались от нее и положением своим противопоставлены ей. Классовый инстинкт уже выветрился из них. С другой стороны им не хватает теоретической устойчивости и кругозора, чтоб охватить процесс в целом. В психологии их остается немало незащищенных мест, через которые - при перемене обстановки - свободно проникают инородные и враждебные идейные влияния. В периоды подпольной борьбы, восстаний, гражданской войны, такого рода элементы были только солдатами партии. В их сознании звучала почти только одна струна, и она звучала по камертону партии. Когда же напряжение отошло, и кочевники революции перешли к оседлому образу жизни, в них пробудились, ожили и развернулись обывательские черты, симпатии и вкусы самодовольных чиновников.
   Нередко отдельные случайно вырвавшиеся замечания Калинина, Ворошилова, Сталина, Рыкова [1], заставляли тревожно настораживаться. Откуда это? Спрашивал я себя. Из какой трубы это прет? Придя на какое-нибудь заседание, я заставал групповые разговоры, которые при мне нередко обрывались. В разговорах не было ничего, направленного против меня. Не было ничего противоречащего принципу партии. Но было настроение моральной успокоенности, самоудовлетворенности и тривиальности. У людей появилась потребность исповедоваться друг другу в этих новых настроениях, в которых не малое место, к слову сказать, стал занимать элемент мещанской сплетни. Раньше они стеснялись не только Ленина и меня, но и себя. Если пошлость прорывалась наружу, например, у Сталина, то Ленин, не поднимая низко склоненной над бумагой головы, чуть-чуть поводил по сторонам глазами, как бы проверяя, почувствовал ли еще кто-либо другой невыносимость сказанного. Достаточно было в таких случаях беглого взгляда или интонации голоса, чтобы солидарность наша в этих психологических оценках непререкаемо обнаруживалась для нас обоих.
   Если я не участвовал в тех развлечениях, которые все больше входили в нравы нового правящего слоя, то не из моральных принципов, а из нежелания подвергать себя испытаниям худших видов скуки. Хождение друг к другу в гости, прилежное посещение балета, коллективные выпивки, связанные с перемыванием косточек отсутствующих, никак не могли привлечь меня. Новая верхушка чувствовала, что я не подхожу к этому образу жизни. Меня даже и не пытались привлечь к нему. По этой самой причине многие групповые беседы прекращались при моем появлении, и участники расходились с некоторым конфузом за себя и с некоторой враждебностью ко мне. Вот это и означало, если угодно, что я начал терять власть.
   Я ограничиваюсь здесь психологической стороной дела, оставляя в стороне социальную подоплеку, т.е. изменение анатомии революционного общества. В последнем счете решают, конечно, эти изменения. Но непосредственно приходится сталкиваться с их психологическими отражениями. Внутренние события развивались сравнительно медленно, облегчая молекулярные процессы перерождения верхнего слоя и почти не открывая места для противопоставления двух непримиримых позиций перед лицом широких масс. К этому надо еще прибавить, что новые настроения долго оставались, остаются и сейчас, прикрытыми традиционными формулами. Это делало тем более трудным определить, насколько глубоко зашел процесс перерождения. Термидорианский заговор в конце ХУIII века [2], подготовленный предшествующим ходом революции, разразился одним ударом и принял форму кровавой развязки. Наш термидор получил затяжной характер. Гильотину заменила, по крайней мере, до поры, до времени, кляуза. Систематическая, организованная методом конвейера, фальсификация прошлого стала орудием идейного перевооружения официальной партии. Болезнь Ленина и ожидание его возвращения к руководству создавали неопределенность провизориума [3], длившуюся, с перерывом, свыше двух лет. Если бы революционное развитие пошло к подъему, оттяжка оказалась бы на руку оппозиции. Но революция терпела в международном масштабе поражение за поражением, и оттяжка шла на руку национальному реформизму, автоматически укрепляя сталинскую бюрократию против меня и моих политических друзей.
   Насквозь филистерская, невежественная и просто глупая травля теории перманентной революции [4] выросла из этих именно психологических источников. Сплетничая за бутылкой, или возвращаясь с балета, один самодовольный чиновник говорил по моему адресу другому самодовольному чиновнику: "у него только перманентная революция на уме". С этим тесно связаны обвинения в неартельности, в индивидуализме, в аристократизме. "Не все же и не всегда для революции, надо и для себя", - это настроение переводилось так: "долой перманентную революцию!". Протест против теоретической требовательности марксизма и политической требовательности революции, постепенно принимал для этих людей форму борьбы против "троцкизма". Под этим флагом шло освобождение мещанина в большевике. Вот в чем состояла потеря мною власти, и вот что определяло те формы, в каких эта потеря произошла.
   Я рассказывал, как со смертного одра Ленин направлял свой удар против Сталина и его союзников Дзержинского и Орджоникидзе [5]. Ленин Дзержинского очень ценил. Охлаждение между ними началось тогда, когда Дзержинский понял, что Ленин не считает его способным на руководящую хозяйственную работу. Это собственно и толкнуло Дзержинского на сторону Сталина. Тут уж Ленин счел нужным ударить по Дзержинскому, как по опоре Сталина. Орджоникидзе Ленин хотел, за проявление генерал-губернаторских качеств [6], исключить из партии. Свою записку, в которой он обещал грузинским большевикам полную поддержку против Сталина, Дзержинского и Орджоникидзе, Ленин адресовал Мдивани [7]. На судьбе этих четырех лиц ярче всего обнаруживается переворот, произведенный сталинской фракцией в партии. Дзержинский после смерти Ленина был поставлен во главе ВСНХ, т.е. всей государственной промышленности. Орджоникидзе, намеченный к исключению, был поставлен во главе Центральной Контрольной Комиссии [8]. Сталин не только остался, вопреки Ленину, генеральным секретарем, но и получил от аппарата неслыханные полномочия. Наконец, Буду Мдивани, с которым Ленин солидаризовался против Сталина, сидит сейчас в тобольской тюрьме. Подобная "перегруппировка" произведена во всем руководстве партии, сверху донизу. Мало того: во всех без исключения партиях Интернационала [9]. Эпоху эпигонов от эпохи Ленина отделяет не только идейная пропасть, но и законченный организационный переворот.
   Сталин - главное орудие этого переворота. Он одарен практическим смыслом, выдержкой и настойчивостью в преследовании поставленных целей. Политический его кругозор крайне узок. Теоретический уровень совершенно примитивен. Его компилятивная книжка "Основы ленинизма", в которых он пытается отдать дань теоретическим традициям партии, кишит ученическими ошибками. Незнакомство с иностранными языками вынуждает его следить за политической жизнью других стран только с чужих слов. По складу ума это упорный эмпирик, лишенный творческого воображения. Верхнему слою партии (в более широких кругах его вообще не знали) он казался всегда человеком, созданным для вторых и третьих ролей. И то, что он играет сейчас первую роль, характеризует не столько его, сколько переходный период политического сползания. Еще Гельвеций сказал: "каждый период имеет своих великих людей, а если их нет, - он их выдумывает". Сталинизм - это прежде всего работа безличного аппарата на спуске революции.

Л. Троцкий. Моя жизнь. М., 1990. С. 242 - 247.

Из выступления Л. Троцкого на пленуме ЦК ВКП(б), октябрь 1927 г.

Троцкий Лев Давидович   "…Вы рассказывате, что из партии выходил…
   (смешанный гул голосов, шум)
.
   Это ложь, клевета… Термидор…
   (Реплика из зала не уловлена)

   Голоса. За живое захватило. Глупо это. Евдокимов (Реплика не уловлена). Голос с места: Ну, ну, болтун, помолчи.

   Грубость и нелояльность, о которых писал Ленин, уже не просто личные качества; они стали качествами правящей фракции, ее политики, ее режима. Основная черта нынешнего курса в том, что он верит во всемогущество насилия - даже по отношению к собственной партии.
   Шум. Бабушкин: "Соц. Вестник" читает. Мелкий буржуа в пролетарском государстве. Скрыпник: Еще одна статья из "Соц. Вестника". Возгласы : Меньшевик!

   Через Октябрьскую революцию наша партия получила в свои руки могущественный аппарат принуждения, без которого немыслима пролетарская революция. Средоточием диктатуры пролетариата является Центральный Комитет нашей партии.
   (Шум).

   При Ленине, при ленинском Центральном Комитете организационный аппарат был подчинен революционной классовой политике мирового масштаба. Правда, Сталин в качестве Генерального секретаря внушал Ленину опасения с самого начала. "Сей повар будет готовить только острые блюда",- так говорил Ленин в тесном кругу в момент Х съезда партии.
   Возгласы: Меньшевик, довольно!

   Но при ленинском руководстве, при ленинском составе Политбюро Генеральный секретарь играл совершенно подчиненную роль.
   (Шум).

   Положение стало меняться со времени болезни Ленина. Подбор людей через Секретариат, аппаратная группировка сталинцев получили самостоятельный, независимый от политической линии характер. Вот почему Ленин, взвешивая перспективу своего отхода от работы, подал партии последний совет : "Снимайте Сталина, который может довести партию до раскола и гибели".
   (Шум). Степанов-Скворцов: Старая клевета! Тальберг: А у вас правильная политика? Скрыпник: До чего дошел! Гнусность какая! Возгласы: Это ложь! Петровский: Презренный меньшевик вы! Калинин: Мелкий буржуа, радикал! Голос: Мартов! (Троцкого из-за шума и возгласов не слышно)…

   Партия не узнала вовремя об этом совете. Подобранный аппарат спрятал его…
   Возгласы: Долой Троцкого! Довольно болтать! Нет возможности терпеть подобные вещи!
   Изгоняя, лишая работы, арестовывая, правящая фракция действует дубьем против собственной партии.
   (Шум). Крики: Долой! Что за гнусность! Меньшевик! Предатель! Нельзя его слушать! Что за издевательство над ЦК! Ярославский: Заупокойная Троцкого! Голос: Похоронный марш! Голоса: Шпана ты такая! Меньшевик! Скрыпник: Меньшевик, ступай прочь из партии!"

"Правда", 27 октября 1928 г.


  [1] Калинин М.И. - Председатель ЦИК СССР. Ворошилов К.Е. - с 1925 г. нарком по военным и морским делам, председатель РВС СССР, с 1926 г. член Политбюро. Сталин И.В. - с 1922 г. - Генеральный секретарь ЦК РКП(б) - ВКП(б). Рыков А.И. - с 1924 г. - Председатель Совнаркома СССР, член Политбюро.
  [2] Термидорианский заговор - имел место в завершающий год Французской революции - 1793-й. Термидорианцы - это…
  [3] Провизориум - здесь в смысле "временность", "временное состояние".
  [4] Теория перманентной революции Троцкого - версия, согласно которой пролетариат России, свергнув самодержавие, немедленно поворачивает оружие против буржуазии, используя инерцию буржуазно-демократической революции уже для социалистического штурма. Успех этого дела возможен, с точки зрения Троцкого, только при условии активной поддержки со стороны европейского пролетариата, который, в свою очередь, именно российским штурмом пробуждается к новой революционной активности.
  [5] В 1921 году в Закавказье возник конфликт между руководителем Закавказского краевого комитета РКП(б) Г. Орджоникидзе и группой грузинских коммунистов во главе с П. Мдивани. В разрешении этого конфликта, затянувшегося более чем на год, видные большевистские руководители Ф.Э Дзержинский и Г.К. Орджоникидзе заняли "великодержавную", неуважительную по отношению к меньшей нации позицию.
  [6] Орджоникидзе применил к несогласным с ним коммунистам рукоприкладство.
  [7] Мдивани П.Г. - в 1921 г. председатель ревкома Грузии. В 1937 г расстрелян по указанию Сталина.
  [8] ЦКК - избиравшийся съездом орган, призванный следить за состоянием нравов и дисциплины в партии.
  [9] Речь идет о III, Коммунистическом Интернационале, созданном в 1919 году международном коммунистическом штабе, который ко времени опубликования книги Троцкого (1930 г.) уже в решающей мере находился под контролем Сталина.

к оглавлению