По словам самого Дамаскина, цель сочинения - не сказать что-то новое, но аккумулировать то, что "святые и мудрые люди думали в различные времена". Глава 101 второй части "Источника знания" является систематическим объяснением ислама христианским автором.
   Раздел, посвященный "ереси исмаилитов", занимает особое меcто и рассказывает о происхождении, о ее пророке и священном писании, ее доктринах и обрядах. Ислам представлен здесь как "ложное суеверие", а не другая религия. Дамаскиным применяется понятие "предтеча Антихриста" но по отношению к учению Мухаммеда, а не к его личности. Даются три имени мусульман: исмаилиты, агаряне и сарацины. Все они связаны с мусульманскими представлениями о себе самих. Измаильтяне потому, что Измаила мусульмане считают своим праотцом. Название "агаряне" происходит от имени матери Измаила - Агари. А "сарацины", по мнению Иоанна Дамаскина, произошло от слов Агари: "Сарра отпустила меня пустой" (Sara vacuam me dimisit).
   От религии Авраама и Измаила мусульмане обратились к идолопоклонничеству. По мнению Иоанна, это произошло вследствие введения идолов и чуждой практики богослужения. Автор заметил влияние на ислам староарабских культур и признал, что Мухаммеду удалось отвратить арабов от многобожия и вернуть их в лоно монотеизма.
   Мухаммеда Дамаскин называет "лжепророком", который "случайно" познакомился с Ветхим и Новым Заветом и затем составил собственную ересь: от иудаизма взял монотеизм; от ариан - утверждение, что Сын и Дух были сотворены Богом; от несториан - утверждение, что Христос был простым человеком. Дамаскин излагает суть ислама, заключающуюся в положении о единстве Бога. Этот пример свидетельствует о том, что Иоанн очень хорошо знал Коран.
   Автором поднимается проблема подлинности пророческой миссии Мухаммеда: "Кто же свидетель, что Бог дал ему Писание и кто из пророков предсказал, что восстанет такой пророк?" В соответствии с первым вопросом, Дамаскин приводит пример Моисея, получившего закон "в виду всего народа". На пророка писание снизошло, как утверждают сами мусульмане, во время сна, т.е. без каких-либо свидетельств, хотя Коран предписывает свидетельствовать различные случаи, даже самые незначительные. Отвечая на второй вопрос, Иоанн Дамаскин вновь обращается к Моисею и другим пророкам, предсказавшим приход Христа. До Иоанна мусульмане не ссылались на Ветхий и Новый Завет как свидетельство о приходе Мухаммеда. Им и в голову не приходило, что приход пророка должен быть предсказан заранее.
   Далее Иоанн Дамаскин полемизирует с мусульманами, которые обвиняют христиан в том, что они к Богу "присоединяют другого Бога", говоря, что Христос есть сын Божий. Обвинения мусульман основываются на представлении, что Бог не может иметь сына: Не подобает Милосердному брать себе сына (Сура 19 "Мариам": 92).
   Крест как символ отвергался Кораном и был презираем мусульманами, ведь иудеи распяли на нем "тень" Христа. В ответ на это обвинение Дамаскин отвечает обвинением их в поклонении Каабе. То, что "они называют камнем - есть глава Афродиты, которой они поклоняются..." Эта информация, кстати, подтверждает синкретичность ислама: сочетание в нем элементов поклонения небу и звездам с монотеизмом.
   В 101-й главке Коран упоминается дважды: 1) как "некоторые измышления", "смехотворные", "нелепые" и "глупые", и 2) как совокупность "басен" с определенным названием (речь идет о сурах). Дамаскин сообщает заглавия четырех сур:
   1. "О жене" - сура 4 "Женщины". Автор обвиняет мусульман в половой распущенности, имея в виду многоженство. В Коране читаем: "А если вы боитесь, что не будете справедливы к сиротам, то женитесь на тех, что приятны вам, женщинах - и двух, и трех, и четырех". Отмечается здесь и практика развода. В Коране говорится об обстоятельствах развода, финансовых соглашениях, правах на развод и т.д. Дамаскин обвиняет Мухаммеда в попытке обосновать свое прелюбодеяние с женой своего соратника Зайда. Пророк исходил из коранического изречения: "Ваши жены - нива для Вас, ходите на вашу ниву, когда пожелаете и уготовывайте для самих себя..."
   2. "О верблюдице Божией""- суры с таким названием в Коране нет, но само выражение часто в легендах о Салихе, пророке Аллаха, и верблюдице, которую Аллах послал как знамение к народу самуд на севере Хиджаза. Неверующие ее закололи, за что Бог наслал на них землетрясение. В Коране эта легенда упоминается в двух сурах - 7: 73 - 79 и 26: 141 - 158.
   3. "О трапезе" - сура 5 "Трапеза". Здесь используется сюжет о том, как Иисус просил у Господа стола. В Коране Иса просил Аллаха о трапезе с неба - 5: 114 - 115.
    4. "О бычке" ("Корова").
   Дамаскин упоминает, что Мухаммед "написал много нелепых вещей, для каждой из них установил название". Таким образом, Иоанн явно знал и другие суры, но отобрал именно эти, так как они казались ему более значимыми.
   Далее Дамаскин упоминает о практике обрезания, несоблюдении суббот, запрете креститься. Обрезание в Коране не упоминается, но в самом исламе - это символ чистоты и омовения. Отказ от Субботы, вероятно, вызван стремлением отмежеваться от иудаизма, а запрет креститься - от христианства.
   Итак, мы видим, что 101-й раздел части "О ересях" является попыткой систематического объяснения ислама христианским автором, для того, чтобы информировать христиан о новой ереси и предотвратить ее распространение. Полемика Иоанна Дамаскина явно носит чисто теологический характер.
   Такое представление об исламе перешло от сирийцев к византийцам, а от них - в Западную Европу. Но сирийская и византийская формы апологетики различались: сирийская сочетала в себе полемичность с корректным описанием аргументов противника (пример тому - Иоанн Дамаскин); византийская - более идеологизирована, многие сведения о мусульманах сильно искажались. К сожалению, Европа знакомится с антимусульманской апологетикой в ее византийском варианте. Сирийская традиция оказалась забытой и осталась неизвестной латинским ученым вплоть до XV в.
   "Период невежества" будет продолжаться до Крестовых походов. Один из ученейших людей северной части Европы, современник Альбара Пасхасий Радбертус, обсуждая в своих обширных комментариях к Евангелию от Матфея проблему "последнего дня", упоминает сарацин, но уже не для того, чтобы доказать, будто они являются воплощением Антихриста, а чтобы продемонстрировать пределы триумфального шествия Слова Божьего. Он уверен, что предсказание Матфея "и проповедовано будет сие Евангелие Царствия по всей вселенной, во свидетельство всем народам, и тогда придет конец" (24-14) сбывается: проповедники пронесли "благую весть" не только до западных островов (Британия и Ирландия), но и до сарацин, которые отвергли его.
   Мусульмане, захватившие все Южное и Восточное Средиземноморье, оттеснили христиан от общения с остальным миром, мусульманское окружение создало некую "мусульманскую стену". Кругозор европейцев практически до самого начала Крестовых походов не менялся. Вильям Мальмсберийский (1090 - 1142) считал, что весь мир, кроме Европы, принадлежит мусульманам. Петр Достопочтенный (середина XII в.) полагал, что ислам исповедует треть или даже половина народов всего мира.
   К середине XII в. рациональные взгляды на природу ислама широко распространились в Европе. Началось чисто научное изучение ислама, основоположником которого можно считать аббата Клюнийского монастыря Петра Достопочтенного. Петр, решив доказать несостоятельность ислама как вероучения, познакомил христиан с Кораном, переведя его на латинский язык. Перевод был сделан в Толедо, где Петр собрал вокруг себя группу ученых. Были также переведены некоторые хадисы, мусульманские сказания о пророках и патриархах. Целью изучения догматов ислама стало опровержение ислама. Достопочтенный пишет работу "Против ненавистной секты или ереси сарацинов", где пытается обратить магометан. Петр считал ислам христианской ересью, следуя той логике, что Мухаммед не пророк, но все же основал новую веру, поощряя тем самым зло, значит, он либо посланец, либо орудие дьявола, поэтому ислам противоположен христианству.
   На базе переводов Роберта Кеттонского и Германа Далматца и опровержений ислама Петром Достопочтенным был составлен "Толедский сборник" или "Корпус Клюни", ставший основным источником сведений о религии мусульман на протяжении около 500 лет.
   Петр Достопочтенный не нашел отклика в Европе, поскольку ислам не воспринимался как опасность для ортодоксии. Клюнийское аббатство было чуть ли не единственным центром изучения ислама. Лишь военная опасность, исходящая от мусульман, возросшая в конце XII в. всколыхнула с новой силой нападки на ислам. Слово "сарацин" стало нарицательным для врага. Мухаммеда стали считать самим дьяволом.
   Наиболее яростным в своих нападках на мусульман был в конце XII - начале XIII в. итальянский мистик Иоахим Флорский. Для него конец света был близок, главным орудием Антихриста он считал сарацин. Флорский заявил, что Антихрист уже живет в Риме и Саллах ад-Дин - его слуга, при котором усилилась мощь ислама на восточных рубежах христианства.
   Но до XIV в. апокалептическая роль ислама не влияла на реакцию европейцев на ислам. Единственное исключение - речь папы Иннокентия III (1160 - 1216) в 1213 г., адресованная всей Европе, в которой он идентифицирует сарацин со зверем из Апокалипсиса. Папа в своей речи делает из всей традиции категоричный вывод о том, что сарацины - это зверь из Апокалипсиса, "число которого 666" и будет доказывать, что конец его близок, ибо почти 600 лет из этого числа прошли (отсчет от 622 или 632 г. - года смерти Мухаммеда).
   Первый Крестовый поход, его успех вызвали чувство триумфа и презрения к мусульманам. До 1100 г. встречается только одно упоминание имени Мухаммеда в средневековой литературе вне Испании и Южной Италии - в хронике "История своего времени в пяти книгах" Ральфа Глабера. Хроника написана на основании письменных и устных источников и собственных наблюдений. Представляет интерес следующий эпизод: аббат монастыря в Клюни Майолус был взят в плен сарацинами; он уронил Библию, и один из сарацин наступил на нее ногой, но другие возмутились и сделали ему выговор за оскорбление "пророков". Это первое свидетельство о контакте между клюнийским монастырем и исламом.
   Глабер добавляет, что сарацины верят, будто ветхозаветные пророчества воплотились в Мухаммеде и выводят его происхождение от Измаила подобно генеалогии Христа в начале Евангелия от Матфея.
   Действительно, христиане считались у мусульман "людьми Писания" (ахл ал - Китаб), но "нарушителями закона". В Коране (Сура 3 Семейство Имрана, 71/64) христиане обвиняются в том, что исключили из священных книг упоминания о Мухаммеде и его миссии в качестве последнего пророка: "О, обладатели Писания! Почему вы облекаете истину ложью и скрываете истину, в то время как вы знаете!"
   Представление о Пророке и природе ислама окончательно сформировалось в Европе примерно в течение первых 40 лет XII в.
   Образ этот начал формироваться в момент небывалого расцвета Западной Европы, когда повсюду строятся новые церкви, людям надоела война и они хотели сохранить начавшее складываться благосостояние. Хотя для некоторых военные средства доходов казались более легкими, чем мирные. Кроме этого, расцвет христианского мира шел параллельно расцвету арабского. На одном из этих этапов как в христианстве, так и в исламе стали появляться настроения непримиримости друг к другу. Эти и другие причины породили завоевательные движения, в результате чего начались Крестовые походы в страны мусульманского мира; XI в. явился переломным моментом в отношениях между христианством и исламом. Тот факт, что, по Пасхасию Радбертусу, мусульмане были знакомы с Евангелием, но отвергли его, теперь вменяется им в вину и служит поводом причислить сарацин к язычникам, борьба против которых становится конечной целью рыцарского идеала.
   В XI-XII вв. в Западной Европе появились первые жизнеописания Мухаммеда, где использовалось малое количество фактов, да и те шли из византийских источников. Эти факты касались его женитьбы, его припадков, его христианского окружения, его планов всеобщей сексуальной свободы, как инструмента разрушения христианства.
   Представления о Мухаммеде и его последователях можно найти в следующих сочинениях:
   1) Эмбрих Майенский "VITA Mahometi" - поэма из 1142 строк.
   2) Вальтер Компьенский "Otia de Mahomete" - поэма из 1090 строк.
   3) Гвиберт Ножанский - "Деяния Бога через франков" - популярные на Западе легенды о Мухаммеде.
   Все эти произведения основываются на устных свидетельствах очевидцев, в основном, имеют смутное представление о времени жизни Мухаммеда и ее событиях. Мухаммед, по их мнению, был магом и колдуном, разрушившим церковь на Востоке и в Африке и закрепившим свой успех, введя свободные половые отношения. Только Гвиберт Ножанский смущен тем, что не знает письменных источников о Мухаммеде. Источниками сведений об исламе были также европейский фольклор, византийская традиция, исламские предания, фантазия.
   Именно эта свобода фантазии и сформировала картину мусульманской веры: им стали приписывать разнообразных идолов типа Люцифера, Дианы, Юпитера, Антихриста. Библия активно используется для доказательства того, что ислам - это пародия на христианство. Если христиане верят в Троицу, то мусульмане поклоняются Троице извращенной, абсурдной, состоящей из Аполлена (Аполлона), Тервагана и Магомета. Если христиане почитают основателя своей религии, то мусульмане поклоняются антиподу Христа, т. е. Мухаммеду, и выполняют обряды, извращающие обряды христианские, которые для развращенного народа установил извращенный пророк. Оттон Фрейзингенский, хронист XII в., выразит эту мысль так: "Известно, что все мусульмане почитают единого Бога и признают ветхозаветный закон и обрезания. Они не нападают ни на Христа, ни на Апостолов. В одном лишь далеки они от спасения - в отрицании Иисуса Христа как Бога или Сына Бога и в почитании соблазнителя - Магомета, как великого пророка верховного Бога".
   В целом, следует отметить две тенденции: в то время как всей пропагандой, выдвигавшей на первый план ненависть христиан к приспешникам Магомета, были подготовлены и искусно организованы Крестовые походы, арабская наука и литература проникали в христианский мир.
   В первой половине XII в. создание образа ислама шло с участием некоторых научных сведений и различных домыслов. Первым в ряду этих авторов стоит Вильям Мальмсберийский. По происхождению он наполовину нормандец, наполовину сакс; в 1105 г. был отдан в монастырь Мальмсбери, где получил прекрасное образование. К 1125 г. он написал "О деяниях английских королей" , а затем "Деяния английских епископов". История в этих работах представлена как единый исторический процесс. Мальмсберийский был первым историком, который отделил идолопоклонничество и языческие суеверия славян от монотеизма ислама и подчеркнул, что Мухаммед не Бог, а только пророк Бога.
   Петр Альфонси - испанский еврей, врач Генриха I, автор двух книг: "Диалог против иудеев" и "Учительная книга клирика". Последняя представляет собой сборник из 30 новелл, построенных на поучения умирающего араба.
   "Диалог против иудеев" написан в виде спора иудея Моисея и христианина Петра. Моисей приводит достаточно убедительные доводы в пользу ислама - эта религия проста и доступна, основана на разуме, закон ее снисходителен к человеку; довольно точно описывает религиозную практику мусульман, ритуалы, брачное законодательство и кораническую эсхатологию. Петр опровергает Моисея, доказывая несостоятельность ислама перед христианством.
   Он рассказывает о возникновении ислама, историю жизни Мухаммеда и сочинения Корана. Далее Петр утверждает, что Мухаммед не совершал чудес, цитатами из Корана выявляет противоречивое положение о священной войне против неверных, в то время, как в Коране высказана мысль об осуждении любого насилия.
   Последний аргумент - обвинение мусульман в том, что они не признают страданий Иисуса Христа на кресте, его божественную сущность.
   В целом Петр Альфонси считает ислам враждебным христианству, но в то же время - религией, являющейся для непосвященных альтернативой христианству.
   Еще один автор Псевдо-Турпин написал "Историю Карла Великого". В середине этого произведения есть диспут между Роландом и сарацинским великаном Ферратусом, который показывает, что автор уловил основной вопрос в спорах мусульман и христиан, где он признает силу натиска мусульман на "единство Бога".
   Оттон Фрейзенгенский в "Хронике или истории двух царств" критикует распространенное тогда мнение о мученической смерти Тиемо, архиепископа Зальцбурга в 1101 г. По легенде он был убит, потому что разрушил мусульманских идолов в Каире. Но по мнению Оттона это невозможно, так как "мусульмане почитают единого Бога и признают ветхозаветный закон обрезания". В одном лишь они далеки от спасения - в отрицании Иисуса Христа как Бога или сына Бога.
   После захвата монголами Азии европейцы воспрянули духом. Интеллектуалами того времени было предложено несколько вариантов возможного дальнейшего развития событий. Один, первый по времени, основывался на идее возможного военного союза с монголами против мусульман.
   Европа вначале довольно равнодушно отнеслась к известию о появлении татар, не видя в них отличия от других кочевников. В анналах Мельрозского монастыря за 1238 г. отмечается: "Впервые прошел слух по земле нашей, что нечестивое полчище тартарейское многие земли разорило; истинно ли это, будущее покажет". О том, как плохо представляли европейцы, кто такие монголы, говорит и то, что, узнав о их появлении, автор "Хроники монастыря святого Эдмунда" Джон из Тэкстера предположил, что это "нечестивое" племя пришло с неких "островов" и затем "наводнило (собою) поверхность земли". Составители "Анналов Тьюксберийского монастыря" продолжили традицию Беды Достопочтенного и монголов тоже отнесли к "сынам Измаиловым", "вышедшим из пещер (числом) до 30 миллионов и более".
   Подобная позиция дольше сохранялась на Востоке. В Лаврентьевской летописи под 1224 г. значится: "Приде неслыханная рать безбожнии моавитяне, рекомыи Татаръве". На известном Лионском соборе 1245 г. архиепископ из Руси Петр Акерович из Руси происхождение татар попытался понять традиционно, на основе Библии, и пересказывал их историю так: "Последние из мадианитов, бежав от лица Гедеона до отдаленных частей востока, удалились в некую пустыню, которая называется Этрев. И было у них 12 вождей, главного среди которых звали Татаркан, от которого они нареклись тартарами. А от него произошел Чиркам, имевший троих сыновей. Имя перворожденного - Тессирикан, имя второго - Куртикан, имя третьего - Бататаркан. Они, хотя были окружены высочайшими и будто бы непроходимыми горами, однако, вызванные Курцевзой, внуком Сальбатина, повелителя одного из городов, который называется Орнак, вышли, а именно отец и трое его сыновей с великим множеством вооруженных воинов; и убив Сальбатина, и Орнак, город его, захватив Курцевзу, внука его, преследовали по многим провинциям. А провинции, дававшие ему убежище, они опустошали; среди них в большей части опустошена Руссия. Прошло уже 26 лет. По смерти же отца три брата между собой разделились". Общее с Лаврентьевской летописью здесь то, что и мадианитяне, и моавитяне мстили за свое былые поражения.
   Любопытно, что появление татар в Европе было воспринято в традиционном духе как естественное и неизбежное наказание за "грехи мира", но под последними понимались уже те кризисные явления, которые связаны были не с абстрактными грехами, а с вполне конкретными негативными явлениями в общественной и хозяйственной жизни Европы XIII в.
   Монголы не казались пока европейцам опасными по разным причинам. Во-первых, в предложенной в свое время Аврелием Августином классификации народов в соответствии с их отношением к христианству (первые - знают и хотят знать, вторые - не знают, но хотят знать, третьи - знают и не хотят знать, четвертые - не знают и не хотят знать) эти племена явно должны занимать либо второе, либо даже первое место, ведь среди них было немало христиан. Во-вторых, монголы оказались в стороне от традиционной библейской альтернативы "люди, вошедшие в Завет, - люди, не вошедшие в Завет". Под второй категорией в это время понимались "измаильтяне" или "агаряне", т. е. арабы, мусульмане. В-третьих, они располагались все-таки далеко от границ христианского мира. И наконец, в-четвертых, они явно враждовали с арабами, европейцы надеялись, что враг врага вполне может стать другом.
   По этой причине первый вариант и был испробован в первую очередь.
   Связано это было с событиями Пятого крестового похода. Задуманный еще Иннокентием III он состоялся в 1217 - 1221 гг. В ходе его крестоносцы осадили крепость Дамиетту, бывшую ключом к Александрии. Папский легат Пелагий, возглавлявший поход, по сообщению арабского историка Ибн аль-Алефа, начал переговоры с Чингис-ханом, вторгшимся в Персию.
   Именно в это время в Европе широко распространяется легенда о государстве пресвитера Иоанна. Усиленное муссирование слухов об этом государстве наводит на мысль, что желание военного союза христиан и монголов не казалось необычным.
   Легенда о государстве "попа Ивана" (Иоанна или Иоганна у крестоносцев-германцев, Жана - у франков, пресвитера или протопресвитера в русской литературе XIX - XX вв.) появляется впервые примерно в середине XII в. Одним из первых об этом царе-священнике сообщает Оттон Фрейзингенский (1145 г.). Он добавляет, что Иоанн двинулся из глубин Средней Азии на помощь христианскому Иерусалимскому королевству, но не смог переправиться через реку Тигр: "...Мы повстречали также недавно рукоположенного в сан епископа Габульского из Сирии... Он рассказал, что несколько лет назад некий Иоанн, царь и священник народа, живущего по ту сторону Персии и Армении, на крайнем Востоке, и исповедующего христианство, хотя и несторианского толка, пошел войной на двух братьев Самиардов, царей Мидии и Персии, и завоевал их столицу Экбатану... Одержав победу, названный Иоанн двинулся дальше, чтобы прийти на помощь Святой церкви. Однако когда он достиг Тигра и за неимением корабля не смог переправиться через него, то пошел к северу, где, как он узнал, река эта зимой замерзает. Но, проведя там напрасно несколько лет, он не дождался мороза и, не достигнув из-за теплой погоды своей цели, был вынужден вернуться на родину, тем более что из-за нездорового климата он потерял много своих воинов... Кроме того, рассказывают, что он ведет свой род от древних волхвов". Вскоре появились сообщения и в других германских хрониках. Появилось и письмо самого пресвитера византийскому императору Мануилу Комнину в переводе с арабского на латинский язык: "Пресвитер Иоанн, всемогуществом Божиим и властью Господина нашего Иисуса Христа царь царей, повелитель повелителей, желает другу своему Мануилу, князю Константинопольскому, здравствовать и благоденствовать по милости Божией". Папа Александр III 27 сентября 1177 г. отправил из Венеции своего лейб-медика магистра Филиппа к "царю-первосвященнику Иоанну". Позднее в Западную Европу проникли и слухи о некоем "царе Давиде", будто бы сыне Иоанна. Эта легенда возродила надежды на антимусульманский союз с восточными христианами.
   Однако неудачи крестовых походов в XIII в., помимо внутриевропейских причин, были обусловлены и внешними факторами. В частности, возросшим могуществом египетского султаната, который, по сути, занял в то время ведущее положение в арабском мире. Египетские мамлюки нанесли жестокое поражение и монгольским отрядам. Этим в значительной степени объясняется взаимная заинтересованность предводителей крестоносцев и монгольских ханов в создании антиегипетской коалиции.
   Первыми активность, естественно, проявили римские папы. В середине XIII в. на восток отправляется сразу несколько миссий. Именно папа Иннокентий IV в 1245 г. направил в Каракорум к великому хану Гуюку миссию францисканца Джованни Плано Карпини. В 1249 г. в путь на восток отправилось французское посольство Андре Лонжюмо от короля Людовика IX Святого. Потерпевший в VII крестовом походе поражение французский король активно поддержал усилия папы Иннокентия и отослал к преемнику Гуюка хану Мункэ в 1253 г. доминиканско-францисканскую миссию фламандца Гийома Рубрука уже с прямым предложением антимусульманского союза. Рубрук прибыл в Карокорум в мае 1254 г. Здесь Великий хан решил устроить диспут в котором приняли участие представители четырех религий. Рубрук провел это с целью, как он сам понимал, абсолютно несбыточной убедить Гуюка принять католицизм. Гийом Рубрук говорил от лица латинян, там присутствовали несториане, буддисты и мусульмане. Рубрук объединился с несторианами. Против буддистов он надеялся привлечь в союзники мусульман, а вот против последних у христиан не было союзников. Начали диспут с обсуждения различных представлений о Боге, в чем католики, несториане и мусульмане объединились против буддистов, отстаивая монотеизм. Спор продемонстрировал диалектическое превосходство католиков, у которых был большой опыт борьбы с различными ересями. Диспут создал видимость легкой победы, но он же показал необходимость изучения языков. Выявились как враги христианства, так и его друзья. Самый важный вывод был сделан относительно мусульман и заключался в признании их близости к христианству и их потенциальном интеллектуальном союзничестве.
   Но хитрый монгольский правитель потребовал невозможного, а именно подчинения Франции монголам. Попытка христианской экспансии на Восток не удалась, хотя надежда на это не погибла окончательно.
   В целом средневековое христианство оставалось по сути своей европейским как географически, так и ментально. Причины столь массированного дипломатического "наступления" Запада разнообразны. Кроме прощупывания возможности военного союза, являвшегося в их сознании скорее перспективой, чем реальностью, европейцы хотели разузнать ближайшие планы "завоевателей мира", их реальные и потенциальные силы.
   Завоевание обширных районов Азии и поход в Юго-Восточную Европу (1222 - 1224) произвели столь сильное впечатление, что о монголах стали говорить как о величайшем бедствии человечества. По всем городам Европы служили молебны об отвращении страшной опасности.
   Можно предположить, что монахи должны были выяснить также возможность проповеди христианства среди монголов.
    Идея миссионерской деятельности уже достаточно широко была распространена в Европе, ее высказывали по разным причинам и с разной целью толедский архиепископ Евлогий (IX в.), аббат Клюнийского монастыря Петр Достопочтенный (1095 - 1156)., Фома Аквинский и Франциск Ассизский в XIII в. Все основывались на словах Христа "идите по всему миру и проповедуйте Евангелие всей твари" (Мк 16 - 15).
   Во второй половине XIII в. уже монгольские ильханы Хулагуидского улуса, охватывавшего Иран, Ирак, Закавказье, стали оббивать европейские пороги. Хулагуиды ведут активные дипломатические переговоры с римскими папами Климентом IV, Григорием X, Николаем III, с Генуей и королями Англии и Франции. В 1287 - 1288 гг. посол ильхана Аргуна несторианский монах, уйгур по происхождению Раббан Саума побывал в Риме, Генуе, Франции. Его попытка сколотить антиегипетский союз не удалась.
   Отношения монголов с Европой принимают более спокойный характер в конце XIII в. В 1294 г. в столицу юаньского Китая Даду (монг. Ханбалык) прибыл посланец папы Бонифация VIII Дж. Монтекорвино. Хубилай (Шуцзу) дал ему разрешение остаться в столице и построить там церковь. В 1298 г. вышла в свет "Книга" венецианского купца Марко Поло, который долгие годы провел в Китае и сообщил об этой стране самые невероятные и фантастические сведения. С этой книги начнется новый этап в развитии интереса Европы к Востоку.
   Если появление арабов в VIII в. почти вся Европа восприняла равнодушно и Беда Достопочтенный пытался понять их лишь с точки зрения эсхатологии, то теперь европейцы применили к пришельцам те методы, с помощью которых они анализировали внутриполитические конфликты. Вопрос о татарах был даже специально поставлен на Лионском соборе 1245 г. наряду с другими острыми политическими проблемами, такими как борьба с германским императором Фридрихом II, походы в "Святую Землю", судьба Латинской империи. Необходимо отметить и то, что анализ ведется теперь, как правило, с учетом развития экономических, а не идеологических процессов. Появление иноземцев для формирующейся городской экономики казалось большей катастрофой, чем для "деревенской" Европы VIII в. Потому Европа и старается просчитать все возможные варианты изменения внешнеполитического положения континента. К тому же принцип расчета и выгоды уже выходит на первое место в европейской системе ценностей. От рационального ведения хозяйства происходил переход к рациональной организации государства. Появлялись сложные органы управления и контроля, система налогов и государственного кредита, формировалась политика, взвешивающая все мыслимые факты и возможности, даже характеры политических деятелей, в ранг высокого искусства возводилась изворотливая дипломатия. Идет процесс перерастания средневековых народностей в нации и уже не только и не столько на этнической, сколько на экономической основе формируется нравственно-политический принцип патриотизма. Рационализм широко проникает и в область идеологии. Еще Иоанн Скотт Эриугена (810 - 877), крупнейший представитель неоплатоновского движения в средние века, создатель пантеистической онтологии, выдвинул принцип свободного поиска истины с помощью разума. Идеи Беренгария Турского (1010 - 1088), Пьера Абеляра (1079 - 1142), Ибн Рошда (Аверроэса, 1126 -1198) и Сигера Брабантского (1240 - 1284) закладывали основы принципа религиозного плюрализма, первые проявления которого имелись в учениях катаров и альбигойцев, равенства религий и возможности их независимого сосуществования. Один из первых серьезных кризисов средневекового христианства, имевший место именно в XIII в. и вызванный формированием городской культуры, внушительной интервенцией мусульманского свободомыслия, антиталмудической критикой мистиков-каббалистов, затронувших ряд общих с христианством догматов, возродил интеллектуальные поиски "истинной философии" первых веков нашей эры.
   Фома Аквинский (1225 - 1274) считал мусульман язычниками, а значит, в некоторых отношениях они были менее греховны, так как не были "осенены благодатью". Полемизируя с язычниками, необходимо опираться не на Писание, а на доводы разума, и не обращать их в истинную веру насильно. Отсюда он делает вывод, что христианские правители должны терпимо относиться к их религии и к их богослужению. Представление его о Мухаммеде и его религии можно проследить по отрывку из "Суммы против язычников", в котором он противопоставляет мирное распространение христианства - распространению ислама "огнем и мечом", считая, что Мухаммеду поверили вначале только дикие люди - кочевники, жившие в пустыне, с их помощью он и заставил силой оружия остальных принять его закон. Сила ислама кроется в потакании телесным страстям и обещаниях всяческих плотских услад в раю. Аквинат не употребляет термин "писание" относительно Корана, отказывая язычникам в каких либо священных книгах.
   Приблизительно с 1275 г. определилось две тенденции в научном развитии средневековья: с одной стороны, арабская культура пережила уже свой расцвет и клонилась в научной сфере к упадку, с другой стороны, Западная Европа решительно вступает на путь "научного исследования истины".
   Неудивительно появление в этих условиях такой фигуры, как Роджер Бэкон (Давид Ди Радик, 1214 - 1292). Этот "ученый, вызывающий удивление" (doctor mirabilis), казавшийся вначале "червонцем, застрявшим в навозе своего века" (Вольтер), но представший перед потомками "царем мысли средних веков" (Э. Ренан), подобно гностикам пытался получить истинную картину мира в результате синтеза сведений из всевозможных наук. Он, по словам одного исследователя, "предупреждая своего знаменитого однофамильца, классифицировал причины человеческого невежества". Он "обладал способностью, - писал Микеле Джуа, ориентироваться в различных отраслях культуры и техники, а поэтому личность его представляется ... вполне современной". Вся его жизнь "была страшной борьбой за право научной мысли. Жестокое преследование он навлек на себя не только резкими нападками на церковь и обличениями испорченности церковной иерархии, но также гениально-смелой критикой схоластической догмы и проповедью новой научной методологии".
   Бэкону принадлежит ряд сочинений, в том числе написанные в 60-х годах 13в. "Большое сочинение" (Opus majus), "Малое сочинение" (Opus minus) и "Третье сочинение" (Opus tertium), написанные по требованию папы Климента IV (1265-1268). Они наиболее полно и четко демонстрируют его взгляды, в том числе и исторические и географические. Собственно географический обзор входит в четвертую книгу "Большого сочинения", посвященную математике. Для нашей темы интересна также седьмая книга этого сочинения "Нравственная философия", где рассматриваются различные религии. Была у него и не дошедшая до нас "Книга о странах света".
   Основой методологии Р. Бэкона было понятие опыта. "Два есть способа познания: чрез аргументы и чрез опыт. Аргумент приводит к заключению и нас заставляет заключать о вопросе, но он не дает удостоверения, не устраняет сомнения - дабы душа успокоилась в созерцании истины, пока эта истина не будет найдена путем опыта". "Опыт один дает настоящее и окончательное решение вопроса; этого не могут сделать ни авторитет, который не делает понимания, ни отвлеченное доказательство. Полезно и необходимо изучать также математику, которую ошибочно считают наукой трудной, а иногда даже и подозрительной, потому что она имела несчастье быть неизвестной отцам церкви". Здесь он категоричен: "nulla scientia potest sciri sine mathematica" ("никакую науку нельзя познать без математики").
   Одним из источников науки для него является "философия древних", т.е. античная культура и мораль. Античную культуру и мораль он превозносит всячески, пренебрежение к "мудрости и науке древних ведет к невежеству", ибо языческие философы "были преданы истине и добродетели". Именно он, по словам М.П. Алексеева, дал "связный географический очерк Азии на основании критического сопоставления новых данных, полученных опытным путем, и всей существующей литературы". Р. Бэкон действительно суммировал исторические, географические и этнографические знания не только античных писателей (Геродота, Страбона, Плиния Старшего и др.), но и средневековых (Павла Орозия, Исидора Севильского, Гервазия Тильберийского, Бартоломея Английского, Плано Карпини, Гийома Рубрука и др.) о различных районах Евразии, этническом составе, хозяйстве, торговых связях, общественном строе. Бесспорным свидетельством его гениальности является утверждение о том, что "Восточную Азию от Западной Европы отделяет водное пространство". Он отходит от традиционного средневекового представления о том, что истина полная и неизменная уже была дана когда-то: "Мы, потомки, должны дополнить то, чего недоставало древним. Входя в их труд, мы должны, если мы не ослы, побуждаться к улучшениям", ибо "без собственного опыта невозможно достаточное познание".
   Он первым из крупнейших средневековых мыслителей, по сути, сформулировал идею неизбежной будущей конвергенции христианского и языческого миров, причем на основе диалога культур, а не их борьбы: "И когда христиане беседуют с язычниками... язычники легко уступают им и убеждаются в том, что не правы. Это подтверждается тем, что они готовы добровольно стать христианами, если церковь позволит им сохранить свободу и мирно пользоваться своей собственностью. Но христианские прелаты, которые трудятся над их обращением... желают обратить их в рабство... И поэтому они сопротивляются; однако они противятся угнетению, а не доводам о превосходстве христианской религии". "Христиан немного; все пространство мира занято неверными и нет ни одного человека, кто мог бы сказать им правду".
   Христианство для него стоит выше других религий, но оно все же не "религия религий", а лишь одна из "сект" и его происхождение, как и прочих, зависит от сочетания планет. Есть ряд главных сект, связанных с той или иной планетой. Секта Сатурна обусловила появление египетской религии, Венеры - сарацинской, Марса - халдейской, а Меркурия - христианской. Христианство возникло из-за противостояния Юпитера и Меркурия, а противостояние Луны и Юпитера станет причиной гибели всех религий, в том числе и христианской. Таким образом, Бэкон одним из первых заявил об исторически преходящем характере христианства.
   В своем изучении ислама, он опирается не на Библию, а на собственный разум и ищет подтверждение своих идей не в Священном Писании, а в трудах арабских и античных авторов. Бэкон считал неверными цели христианства и видел неумение христиан воздействовать на умы других народов с целью донесения до них "слова правды". Цели христианской церкви неверны, так как извращены желанием господства. Значит, войны бесполезны и единственный путь пропаганды христианства, по мнению Р. Бэкона, - это проповедь. Но здесь неизбежно всплывают три проблемы: незнание необходимых для этого языков; незнание видов неверия; незнание взаимных аргументов. Бэкон пытается проанализировать различные формы неверия. Сарацин он причислял к нации, образ жизни которой заключен в удовольствии и наслаждении, а татар, например, к нации силы. По его мнению, есть два способа осмысления различных вероучений: с помощью чудес и с помощью философии, но доверия к чудесным силам у Бэкона нет, значит, остается философия, в которой христиане, с его точки зрения, слабы. "Философия - особая форма религии неверных". Среди неверных Бэкон на первое место ставит греков, а затем - арабов. Ислам рассматривает как серьезного противника, но полемизируя с мусульманами, Бэкон не разбирается особо в источниках. Бэкон считал, что христианский и мусульманский мир движутся вперед, к общности культур, что ислам, прежде чем уйти, должен сыграть существенную роль в развитии научной мысли.
   Оптимистический тон в отношении ислама появляется и в работах других средневековых авторов, в записках путешественников на Восток. Таким образом, выход монголов на мировую арену, помимо всего прочего, настолько сильно повлиял на кругозор европейцев, что можно говорить о влиянии и этого фактора на начало процесса складывания новой географической науки. Ее основателем будет справедливо считать Роджера Бэкона.
   Падение Византии в XVв. вызвало новую волну антимусульманства. В 1454 г. И. Гутенберг издал брошюру о борьбе Византии с Османской империей. Однако особенно широко антимусульманские настроения распространились в XVI в. М. Лютер издал трактат "О войне с турками", в котором назвал Коран учебник насилия, а турок - убийцами.
   К этому времени в европейском сознании окончательно утверждается образ мусульманина как варвара и кровожадного насильника. Большую роль в этом сыграло книгопечатание.
   Колониальная экспансия добавила высокомерие по отношению к исламу, мусульманам и мусульманской культуре.
   Когда стали появляться первые специальные исторические труды об исламе, они оказались очень специфичны. История мусульманских территорий рассматривалась лишь в связи с историей Европы, к прошлому населения мусульманских стран отсутствовал какой-либо интерес, уровень развития мусульманского общества и его культуры явно недооценивались и т. д.
   Для всего средневековья Ислам был опасностью, непредсказуемой и неизмеримой. Западу было трудно понять мотивы ислама.
   В его понимании Запад не мог ждать помощи от античности. Единственная параллель, которую проводили европейцы, была параллель с евреями. Христиане много брали от них, но в целом понять и принять иудаизм не могли и не хотели. Более низкий, с их точки зрения, экономический и социальный уровень развития евреев позволял им считать, что не стоит вообще ими заниматься. Таким образом, социальное превосходство приводило к культурному шовинизму. Таким же было отношение ко многим ересям (особенно с XI в.) и к православию.
   Но ислам не хотел и не мог терпеть такого пренебрежения, он сопротивлялся и завоеванию, и конверсии (обращению).
   Основания для этого были таковы:
   1) богатый культурный синтез подвластных народов привел к созданию высокой синтетической культуры, ни в чем не уступавшей христианско-латинской;
   2) сходство религий (единобожие, пророческая традиция, единство многих священных персонажей и т. п.).
   Поэтому мусульмане считали свою религию высшей стадией развития пророческой линии и отрицали многое в христианстве (Троица, воплощение, божественность Христа). Но они признавали бессмертие души, загробное воздаяние и благочестивую жизнь как условие входа в рай. Они не понимали, как можно сочетать божественную сущность Христа и распинание, рождение от земной женщины. Признавали и Библию, но приоритет оставляли за Кораном. Приняли философски насыщенную доктрину загробной жизни и воздаяния, но оскорбляли, по мнению христиан, эту философию тезисом, что сексуальное наслаждение будет главным удовольствием в раю.
   Все это повлияло на имидж ислама. Христиане иногда даже считали ислам дьявольской цивилизацией: мусульманские страны постоянно распадались, что воспринималось как признак упадка, и снова соединялись, что было непонятно. В исламских странах проживали необычные люди: Аль-Фараби, Авиценна, Аверроэс, Салах ад-Дин, т. е. ученые, философы, учителя, воины.
   Были, однако, и объективные различия.
   Запад представлял из себя общество аграрное, феодальное и монашеское. В исламском мире были большие города, пышные дворы, торговля; на Западе - целибат, духовенство, иерархичность; на Востоке - чувственность, снисходительность, равенство; в принципе свобода мысли, монастыри и духовенство не имели такого значения, как в Европе.
   Развитие двух миров основывалось на двух различных принципах: Запад развивался медленно, особенно вначале, и в последние века средневековья делал неожиданный спурт. Ислам совершил невиданный скачок вначале, добился такого военного успеха, которого не было на западе.
   Интеллектуальное развитие на западе явно запаздывало. Это было связано с разным интеллектуальным наследием. Ислам стал главным наследником греческой культуры, а Запад возрождал литературу Рима. Иначе говоря, исламу досталось античное наследие периода расцвета, а Западу - отцы церкви, постклассическая литература, латинские учителя, как выразился один исследователь, твердые, а не возбужденные.
   Есть смысл здесь сравнить две фигуры - папу Герберта (940 - 1003) и Авиценну (980 - 1037). Оба были деловыми людьми, занимали важные посты, могут рассматриваться как своеобразные интеллектуальные пассионарии. Но в плане морали это были типичные люди средних веков.
   Герберта принимали при дворах Гуго Капета и Оттона III, он преподавал в монастырских и кафедральных школах. Школы были небольшими, с плохими библиотеками. Больше всего Герберт гордился греческими книгами, которые сохранили римляне (Введение Порфирия к Аристотелевой логике, переводы Боэция, пособия по арифметике, музыке, геометрии, астрономии, обрывки греческих медицинских сочинений). На этой основе он составил свои скудные работы: пособие по риторике, хрестоматию по арифметике и построил модель планетарной системы, сконструировал абак, сложные часы. Герберт - священник, монах, прелат, папа, политический интриган, окруженный не очень умелыми и способными, по его мнению, людьми.
   Авиценна - мирянин, чиновник, врач, придворный философ. Уже в 16 лет изучил "Введение" Порфирия, все известные системы логики, геометрию Эвклида, Альмагест Птолемея, целую библиотеку греческой медицины и некоторые индийские арифметики конечно же мусульманских юристов. Таким образом, юноша достиг того, что не снилось на Западе и старцу. И это не уникально. Султан Бухары, по сообщению Авиценны, имел библиотеку во многих комнатах, книги находились в различных сундуках по темам, имелся каталог авторов. Поэтому восточные работы будут популярны на Западе, а Герберт будет довольно скоро забыт.
   В конце средневековья ислам подошел к Вене (1529), потом остановился. Наступил период медленной стагнации. В Европе в это время произошел раскол христианства. Все это породило атмосферу плюрализма и веротерпимости. Происходило признание нехристианских народов. Росло благополучие народа. Упадок турок, распространение светского взгляда на мир, открытие Нового Света и т. п. привели к тому, что ислам уже не казался страшным. Европа интеллектуально и материально чувствовала себя безопасно.
   Все сказанное позволяет сделать вывод о том, что Средние века были золотым веком исламской проблемы (650 - 1750).
   За это время сложились основные элементы христианского представления об исламе:
   ислам - сознательное искажение истины,
   ислам - религия насилия,
   ислам - религия потворства порокам,
   Мухаммед - Антихрист.
   Если для христианства вся цепь пророчеств и откровений есть постепенная подготовка к кульминации мировой истории - "боговоплощению", то Мухаммед через шесть веков заявил о себе как о подлинном завершителе пророческого цикла, более того, он утверждал, что ему ниспослана вся полнота божественного откровения. Он отверг некоторые фундаментальные догматы христианства. Неудивительно, что в Европе сформировалось представление об исламе как ереси и о Мухаммеде как ересиархе. Самого Мухаммеда зачастую считали даже дьяволом, свидетельством чему шотландское слово mohound (дьявол), являющееся искажением его имени. Ислам был верой врагов Европы и неудивительно, что постепенно сформировался искаженный образ ислама. По мнению Филиппа Хитти, "любое сходство между конечным образом ислама, сформированным европейским сознанием, и действительностью - чисто случайно". Рене Генон добавляет, что искаженный образ ислама явился в немалой степени результатом европейского шовинизма, сознательного стремление замолчать роль мусульманской культуры в развитии Европы.
   Эрнест Ренан когда-то сказал об исламе так: "Нельзя вдвинуть действительность в столь простые категории. Например, мы - Французы, мы - Римляне по языку, Греки по цивилизации, Евреи по религии. Факт происхождения, самый важный вначале, постепенно теряет свое значение по мере того, как великие исторические факты, именуемые греческим владычеством, римским владычеством, германским владычеством, христианством, исламом, возрождением, философией и революцией, по мере того, как эти события подобно мельничным жерновам перетирают первобытные разновидности человеческой семьи, заставляя их слиться в более или менее однородные массы".
   Современная медиевистика уже иначе, чем в средние века, подходит к проблемам изучения истории народов, контактировавших с Европой на границах христианского мира. Своеобразный завет Э. Ренана начал выполняться, когда взаимоотношения Европы и ислама стали исследоваться всесторонне. Активное участие мусульманских стран во второй мировой войне, политические изменения в арабском мире после этой войны (создание государства Израиль и появление "палестинской проблемы", революция в Египте Г. А. Насера, свержение шахского режима в Иране, война в Афганистане, положение в Ираке и деятельность его лидера Саддама Хуссейна) обусловили интерес к настоящему и прошлому арабо-мусульманских стран. Появляются работы Нормана Даниэля, Рене Генона, Уильяма Монтгомери, Р. Сауферна и др., где стали выявляться различные аспекты нашей проблемы - исторический, научный, теологический.
   Стало формироваться мнение о едином средиземноморском мире. Эту мысль ярко выразил в свое время Максимилиан Волошин: "Европа, как чужеядное растение, выросла на огромном теле Азии. Она всегда питалась ее соками... После переселения народов Восток наводняет Средиземное море. Все три питающих корня Европы - Пиренейский, Апеннинский и Балканский - погружаются в животворящую влагу Ислама, и через них израненная и одичавшая Европа вновь наполняется силами жизни" ("Лики творчества")
   Все чаще акцент стал делаться на монотеистической миссии обеих религий. Второй Ватиканский вселенский собор признал заслуги ислама в передаче истин о Боге, Христе, Марии, апостолов: "...Спасительный Промысл объемлет тех, кто признает Творца, и среди них, в первую очередь, мусульман, которые, считая себя исповедующими веру Авраама, с нами поклоняются Богу единому, милосердному, Который будет судить людей в последний день" (Догматическая конституция о Церкви/Свет народам/).
   "Церковь также с уважением относится к мусульманам, поклоняющимся Единому Богу, Живому и пребывающему, милосердному и всемогущему, Творцу неба и земли, говорившему к людям. Они стремятся подчиниться всей душой Его определениям, даже сокровенным, как подчинился Богу Авраам, на которого охотно ссылается исламская вера. Хотя они не признают Иисуса Богом, все же они почитают Его как пророка и чтят девственную Его Матерь, Марию, иногда даже благочестиво призывают Ее. Кроме этого, они ожидают день суда, когда Бог воздаст всем воскресшим людям. Поэтому они ценят нравственную жизнь и почитают Бога молитвой, милостыней и постом.
   Хотя в течение веков между христианами и мусульманами возникали многие разногласия и вражда, Священный Собор увещает всех предать забвению прошлое и искренно стремиться к взаимопониманию, а также вместе защищать и продвигать для всех людей социальную справедливость, нравственные ценности, мир и свободу" (Декларация об отношении Церкви к нехристианским религиям).
    На Западе в последние десятилетия пошел целый поток "покаянной" литературы. Автор переведенной в 1976 г. в нашей стране книги "Влияние ислама на средневековую Европу" Уильям Монтгомери Уотт четко сформулировал требование пересмотра прежних представлений: "Наши добрые отношения с арабами и другими мусульманскими народами требуют, чтобы мы до конца осознали, в какой мере являемся их должниками, - было бы ложной гордостью скрывать или отрицать этот факт".
   В восприятии монголов европейцы тоже обращаются к архетипическому опыту своей цивилизации.
   Роджер Бэкон традиционно дает описание трех частей света Европы, Азии и Африки и ссылается на античных авторов (Аристотеля, Плиния и др.), но основной фактический материал берет у своих современников - францисканских монахов Иоанна де Плано Карпини и Гийома де Рубрука. Однако "бесхитростные и во многом наивные рассказы" Карпини и Рубрука он анализирует очень тщательно и компонует материал так, что тот лишь подтверждает его научную концепцию. Книга Рубрука впервые была напечатана английским издателем Хаклюйтом лишь в 1598г. Получается, что именно Р. Бэкон первым ввел ее в научный и общественный оборот.
   Появление монгольских армий, как и появление когда-то арабов, тоже потребовало ответа на вопрос: признак ли это конца света. Роджер Бэкон, однако, отказывается , по существу, от использования Библии в качестве единственного "ключа" к тайне происхождения "татар" и привлекает сведения античных и прежде всего современных авторов.
   Отказываясь, по существу, от использования Библии в качестве единственного "ключа" к тайне происхождения "татар", он привлекает сведения античных и прежде всего современных авторов (Карпини, Рубрук и др.). Происхождение этого народа, который "теперь очень известен и попирает мир ногами своими", он связывает с подвижками племен в Центральной Азии и, в частности, с историей государства кара-китаев (1124-1218). Государственное устройство и состояние наук у татар Бэкон оценивает весьма высоко, предполагая, что по уровню своего развития они мало уступают европейцам, а в чем-то даже превосходят их, "ведь предводители там управляют народом с помощью прорицаний и наук, которые сообщают людям о будущем, или являются частями философии, как астрономия и наука об опыте, или магическими искусствами, которым предан и которыми пропитан весь восток". На страхи Европы он, отталкиваясь от рациональных доказательств, отвечает, что "тартарское нашествие еще не является признаком того, что грядет время пришествия Антихриста, но требуются и другие доказательства, дабы объяснить последствия". Подробно описывает Бэкон и конфессиональную ситуацию, давая исчерпывающие для 13 в. сведения о религии и верованиях "татар" и других центрально - азиатских племен и народов, о различных христианских общинах и сектах в Азии ("от центра Черной Катайи до самых восточных границ живут преимущественно идолопоклонники, но примешаны к ним сарацины и тартары и несториане"), о религиозной политике монгольских правителей. Пытается он понять и причины возвышения тех или иных племен, то говоря о неожиданно возникающей "страсти к владычеству", то связывая это с численным ростом восточного населения и, как следствие того, борьбой за пастбища и угодья.
   Особое значение имеют сведения Р. Бэкона о западных киданях, передвижения которых непосредственно повлияли на возникновение легенды о государстве пресвитера Иоанна. Сообщения европейских авторов о них довольно редки, но именно на примере информации Бэкона видна их важность. Время правления западнокиданьских правителей-гурханов он начинает с событий под Антиохией, т. е. с 1098г. Известно, однако, что государство Си Ляо появляется только в 20-х годах 12в. Вероятно, основанием для утверждения Р. Бэкону послужили факты перемещений центральноазиатских и южносибирских племен перед падением восточной киданьской империи. В 90-х годах 11в. произошли важные события в районах Алтая и Южной Сибири. В 1089г. во главе племенного союза, ядром которого явились цзубу, встал дальновидный политики и талантливый полководец Могусы. Во 2-м месяце 1093г. он, разгромив посланные против него войска, вторгся на территорию Ляо и тем спровоцировал выступление ряда внутренних племен. Лишь к 1100г. этот "мятеж" был подавлен. Можно предположить, что либо к Могусы, контролировавшему некоторое время часть территории будущего "Каракатая", либо в империю Ляо "турки послали за помощью против франков", по свидетельству "истории антиохийской".
   Любопытно свидетельство Р. Бэкона о значении слова "хан": "хам - титул и означает то же, что прорицатель" (Cham est nomen dignitatis, et sonat idem quod divinator). Тем самым подтверждается совмещение в лице правителя западных киданей духовной и светской власти по т. н. "китайскому" варианту. Бэкон ошибочно воспринимает "Коир" как "имя собственное" (nomen proprium), тогда как это слово является искаженным "гур" и означает "всеобщий", а весь титул читается как "хан всех племен". Термин этот издавна привлек внимание исследователей. Принятие его первым западнокиданьским правителем Елюй Даши казалось необычным таким историкам, как М. Дегинь, П. де Майа, К. Д' Эрбло, С. де Саси, М. Клапрот. Источники, откуда кидани заимствовали этот титул, пытались найти В. Григорьев, И. Березин, К. Риттер, К. Менгес, К. А. Виттфогель, Фэн Цзяшэн и ряд других отечественных и зарубежных исследователей. В киданьской династийной истории "Ляо ши" прямо говорится, что гурхан - это почетный титул правителей монгольских племен. Корень "гур" в монгольском языке имеет два значения: первое - большой, всеобщий, второй - народ (собрание племен). Титул "гурхан" в этом случае означает выборного хана, поставленного во главе какого-либо племенного союза. Именно в таком, видимо, значении он встречается в "Юань чао би ши", где рассказывается о том, как в 1201г. некоторые монгольские племена, собравшись на реке Кем, избрали своим вождем Джамуху с присвоением ему титула гурхан, т. е. великий хан. Можно предположить, что на протяжении 12 - 14 вв. Значение этого титула претерпело значительную эволюцию. Джувейни объясняет его как "хан ханов", а Рашид Ад-Дин трактует - "великий хан, всеобщий хан"". В отдельных тюркских и монгольских языках это слово произносится с некоторым удлинением и обозначает "универсальный правитель, хан с огромной властью, верховный правитель". Титул этот пользовался большим уважением у многих правителей, в частности, "любил видеть свое имя с этим прозванием Тимур".
   Оптимистический тон в отношении ислама появляется и в работах других средневековых авторов, в записках путешественников на Восток. Таким образом, выход монголов на мировую арену, помимо всего прочего, настолько сильно повлиял на кругозор европейцев, что можно говорить о влиянии и этого фактора на начало процесса складывания новой географической науки. Ее основателем будет справедливо считать Роджера Бэкона.
   С любопытным явлением мы сталкиваемся в эпоху Возрождения. Пытаясь понять феномен Нового Света, ученые 16 - 17 вв. апеллируют уже к иному "ключу", а именно к платоновской традиции. Обращение к языческой, а не христианской традиции, было закономерным результатом развития гуманистической культуры и достаточно прочно утвердившегося уже в сознании европоцентризма.
   Стоит обратить внимание и на то обстоятельство, что легенда об Атлантиде зародилась практически в самом начале европейской цивилизации. Платон и Аристотель, впервые вступившие в атлантологический спор, стоят у истоков интеллектуальной традиции Запада. Идея Атлантиды важна и для понимания особенностей культурного и исторического развития европейской цивилизации, ведь практически до сих пор является живым и действующим представление о том, что "атланты - учителя учителей". Уже одно это не позволяет эту легенду считать только сказкой, красивой легендой, а требует учитывать ее принципиальную важность для складывания этой самой интеллектуальной традиции. До сих пор идея Атлантиды во многом противоречит сложившимся представлениям об истории человечества в целом и европейской цивилизации в частности. Если принять ее, то придется во многом, а по мнению особенно усердных атлантологов, во всем пересматривать, господствующие исторические концепции.
   Европейцам же Нового времени никак не могло прийти в голову, что "за пределами нашего мира" богатые золотом и серебром, "изобилующие плодами земными" и густонаселенные страны могут быть не европейского, а иного происхождения. Так и появилась теория о том, что Атлантида - источник культуры Нового Света. Но "Атлантида - семя Европы" (Д. Мережковский).
   Стойкий интерес к Атлантиде был вызван, пожалуй, и тем разочарованием в результатах гуманистической "перестройки". Рождавшийся новый строй, новые отношения оказались еще более жестокими и безнравственными, чем те, что уходили. Впоследствии И. Кант, подытожив эти сетования Возрождения и Просвещения, скажет, что человек, освободившись от всяческого рода рамок, политических, социальных, религиозных, культурных и даже моральных, стал рабом самого страшного рабства - капиталистического производства. Богачев В. В. в своей работе "Атлантида", вышедшей в начале 20 века, писал, что если бы "Критий" был закончен, он стал бы чем - то вроде последующих утопий - "Икарии" Кабэ, "Утопии" Мора или "Новой Атлантиды" Бэкона. Религия в эпоху Возрождения действительно отходит на задний план, недаром само Возрождение называют "скрытой секуляризацией". Появляется интерес к социальным проблемам. Необходимо учитывать и то, что государство Платона отличается качественно от государства, скажем, Августина именно тем, что оно нарисовано не в религиозном, а в этическом плане. Государство Платона - это государство справедливости, существующее, практически, только во имя справедливости, здесь нет имущественного и морального неравенства "Много и других законов было у них, но главный и святейший - никогда не подымать друг на друга оружия и помогать друг другу во всем... войну и другие дела решать по общему согласью, как решали отцы их, отдавая всегда верховную власть Атлантову роду". Граждане наслаждаются достатком, общностью средств и прав. Частного домашнего хозяйства нет, вместо семьи живут освобожденные мужчины и женщины. Если мы вспомним, что в 15 - 16вв. наблюдается огромный интерес и даже своего рода ренессанс ветхозаветных социальных и этических идеалов (немецкие гуманисты, Крестьянская война в Германии, испанское эразмианство, Мюнстерская коммуна и др.), то интерес к общинным отношениям логически должен был, разумеется, проявиться и в современных утопиях, и в утопиях древних. К тому же, по словам О. М. Фрейденберг, "перед нами очень ярко выраженное эсхатологическое учение, принявшее политическую форму". Многое пытаются узнать и понять в античной истории и неудивительно, что всемирный потоп, а именно с ним так или иначе связана и легенда об Атлантиде, снова привлек внимание и стал восприниматься как веха и причина порчи нравов и церкви. Увлечение Атлантидой и было своего рода утопией, уходом "в страну молчанья и могил, в века загадочно былые".
   Уникальность платоновского сообщения об Атлантиде определяется тем, в первую, наверное, очередь, что так прямо и подробно о ней не сообщает больше никто, почти ни один из античных авторов. До нас не дошло более ни одной рукописи с подобного рода детальным рассказом. Это не значит, что косвенных доказательств существования Атлантиды или какого-либо ее прототипа нет или не может быть. Но это, к сожалению, значит и то, что проблема Атлантиды уже тогда отдается на откуп скорее веры, эмоций, социальных грез и политических спекуляций, чем знания и науки, причем, a priori.
    Предложенный Колумбом западный вариант "открытия" Индии был основан на двух посылках. Это - концепция шарообразности земли и идея о том, что суша состоит лишь из трех континентов - Европы, Азии и Африки. Идея трехконтинентальной структуры мировой суши была основана на библейском рассказе о разделе земли между тремя сыновьями Ноя.
   Уже в отношении Христофора Колумба достаточно рано появилось утверждение, что он знал о предании Платона об Атлантиде и пытался найти ее. Колумб великолепно знал древнюю литературу, где были упоминания о легендарном острове, был лично знаком с географом конца 15 века Мартином Бехаймом, на глобусе которого значились многие легендарные острова, неоднократно переписывал для других моряков карту Паоло Тосканелли. Сохранился принадлежащий Колумбу экземпляр книги кардинала Пьера д?Элли "Картина мира" (Imago mundi, 1410г.) с отрывками из сочинений древних географов. На полях книги множество заметок Колумба. Известны были ему и "пророческие слова" Люция Аннея Сенеки Младшего из трагедии "Медея":
   
   Venient annis saecula seris
   Quibus Oceanus vincula rerum
   Laxet, et ingens pateat tellus
   Tethysque novos detegat orbes
   Nec sit terris ultima Thule.
   
   Промчатся года, и чрез много веков
   Океан разрушит оковы вещей,
   И огромная явится взорам земля,
   И новые Тифис откроет моря,
   И Фула не будет пределом земли.
   
   Возможно, он был гораздо лучше осведомлен о географии Атлантики, чем считается до сих пор. Об этом свидетельствует, помимо прочего, и знаменитая карта адмирала Пири Рейса, составленная безвестным испанским участником экспедиции Колумба. О ней впервые заговорили в 1929г., когда директор Национального музея Халил Эдхем нашел ее в Стамбуле. На полях карты рукой П. Рейса было написано, что карта эта была отобрана у захваченного в плен в морском бою в 1501г. испанца, который был участником экспедиции Колумба. Картой этой пользовался и сам Колумб. На ней нанесены контуры обеих Америк, освобожденной ото льдов Антарктиды и Гренландии. Заключение картографов-специалистов из Гидрографического ведомства США гласило, что точность этой карты "столь высока, что достигнуть ее можно было только в результате кругосветного путешествия"
   По натуре скрытный, не рассказывавший никому даже о своей переписке с флорентийским астрономом и географом П. Тосканелли, он мог умолчать и об Атлантиде как ориентире своих поисков. Вместо этого он много раз цитирует Библию и утверждает, что "Путешествию в Индию нисколько не способствовали высокие решения разума, математика и мировые карты. Тут просто - напросто сбылось то, что предсказывал пророк Исайя"
   Исайя 24,16:От края земли мы слышим песнь: "Слава Праведному!" И сказал я: беда мне, беда мне! Увы мне! Злодеи злодействуют, и злодействуют злодеи злодейски.
   (a finibus terrae laudes audivimus gloriam iusti et dixi secretum meum mihi secretum meum mihi vae mihi praevaricantes praevaricati sunt et praevaricatione transgressorum praevaricati sunt)
   Исайя 60,9: Так, Меня ждут острова и впереди их корабли Фарсисские, чтобы перевезти сынов твоих издалека и с ними серебро их и золото их, во имя Господа Бога твоего и святого Израилева, потому что Он прославил тебя.
   (me enim insulae expectant et naves maris in principio ut adducam filios tuos de longe argentum eorum et aurum eorum cum eis nomini Domini Dei tui et Sancto Israhel quia glorificavit te).
   Исайя 65,17: Ибо вот Я творю новое небо и новую землю, и прежние уже не будут воспоминаемы и не придут на сердце.
   (ecce enim ego creo caelos novos et terram novam et non erunt in memoria priora et non ascendent super cor).
   В свете сказанного несколько голословно выглядят утверждения ряда историков о том, что нет никаких данных, которые бы свидетельствовали, что Колумба этим интересовался всерьез и не мог быть основательно знаком с Платоном, напечатанным по-латыни. К тому же первое издание Платона появилось в 1483 году, во время пребывания Колумба в Португалии.
   Если сам Колумб мог еще верить, что открыл не новый материк, а восточно-азиатский берег, то многие его современники увидели здесь действительно "Новый Свет". Уже в 1493 году Педро Мартир, автор первого описания открытия Америки, писал: "Некто Колон доплыл до западных антиподов, до индийского берега, как он сам верит... Я этого не могу оспаривать, хотя кажется, что величина земного шара приводит к другому выводу". Первыми вспомнили предание Платона, естественно, итальянцы, для которых древний философ был "кладезем мудрости". Недаром Рафаэль в своей ватиканской фреске "Афинская школа" дал в руки Платона именно "Тимея", т. е. тот диалог, где содержится рассказ об Атлантиде. Он, видимо, желал показать, что именно в нем скрыта глубочайшая мудрость философа (Д. Мережковский). Первым и достаточно четко сформулировал мысль о том, что именно платоновская Атлантида является источником культуры Нового Света, итальянский врач, философ, астроном и поэт Джироламо Фракасторо (1478 - 1553). В своей эпической поэме "Сифилис, или о французской болезни" (1521-1530) он рассказывает, как появилась страшная болезнь (1-я книга): добрый Юпитер на столетнем совете богов вынимает дурной жребий для человечества. Зародыши неслыханной болезни заполняют эфир. На примере страдающего юноши Фракасторо описывает симптомы болезни и обращается с мольбой к богам о бедной Италии. Во 2-й книге предписывается образ жизни, определенные лекарства и выражается уверенность, что болезнь удастся обуздать с помощью "железных оков нашего искусства". В 3-ей книге воспевается "храбрый челн открывателей" Америки и заключенный с туземцами мир, благодаря которому новый материк завещает европейцам свои древние тайны. Здесь же сообщается, что в преданиях индейцев хранится память о их прародине Атлантиде. Поэма посвящена Пьетро Бембо и в те времена была незаменимым психологическим и санитарным руководством. В 1555г. в Вероне был открыт памятник Д. Фракасторо, на табличке которого он был назван "лучшим поэтом после Вергилия", а его поэма названа "Божественной комедией".
   Горячо поддержали идею о том, что источником культуры Нового Света является цивилизация атлантов, испанские хронисты Гонсало Фернандес де Овьедо-и-Вальдес (1478 - 1557) ("Всеобщая и подлинная история Индий, островов и материка в море-океане", 1535) и Агустин де Сарито (Сарате, ? - окт. 1560) ("История открытия и завоевания Перу", 1555).
   Наиболее детально обосновывал эту идею автор "Всеобщей истории Индий и завоевания Мексики" (1552) и "Истории Индии" (Historia de las Indias. Saragossa, 1553) Франсиско Лопес де Гомара (1510 - 1560). Опираясь на обширный материал по истории завоевания Вест-Индии и Мексики, впервые обобщенный им, и первую правильную карту фламандского географа Герарда Кремера (Меркатора), он привел ряд доводов в пользу своего утверждения и даже заявил, что можно найти Атлантиду, но искать придется не возле Азорских и Канарских островов, а рядом с Большими и Малыми Антилами. Он считал Америку не сохранившейся Атлантидой, а тем самым "противолежащим материком", о котором писал Платон, остатками же легендарной страны эти острова, названные так в память об Атлантиде Педро Мартиром. Сочинение Гомары было очень популярно в Европе и, подтвердив часть сообщения Платона, он как бы открыл новую эру в атлантологии. Впервые после средневекового затишья спор об Атлантиде ожил.
   Англичанин Хемфри Гильберт, приводя в своих сочинениях доводы в пользу возможности достигнуть Китая северо-западным проходом, утверждал уже, что "Атлантида теперь называется Америкой и была всегда известна как остров", даже до того, как часть ее погрузилась в море. По его мнению, Платон "определенно описал Вест-Индию" и в классической древности уже были "некоторого рода неясные представления и несовершенные сведения" о Новом Свете.
   Если Мартин Вальдземюллер в 1507г. предложил называть южную часть открытого материка Америкой в честь Америго Веспуччи, а Меркатор распространил это название на обе части Нового Света, то тюдоровский географ А. Ди решил "восстановить справедливость" и предпочитал вместо названий "Америка" и "Вест-Индия" использовать "Атлантида". В 1601г. у истоков р. Парагвай был открыт город Гран - Моксо, расположенный подобно столице атлантов на острове посреди большого озера, что, по мнению современников, было еще одним свидетельством в пользу отождествления Америки с Атлантидой: "Необыкновенно красивые здания города выше человеческого разумения, а дворец повелителя был сооружен из белых камней. У входа во дворец располагались две высокие башни, между ними была лестница. Рядом, у столба, были два живых ягуара. Они расхаживали вокруг столба на золотых цепях. На вершине столба высотой около восьми метров сияла искусственная луна, освещавшая все озеро. Все в ее свете казалось очень ярким...". Такого мнения придерживались Бирхероде (Bircherodius. Schediasma de orbe novo non novo Altdorf, 1683) и составители карты 1689г.
   Но вскоре стали раздаваться и голоса против такого отождествления. Первым подал свой голос итальянец Джироламо Бенцони ("История Нового Света", Венеция, 1565),который несколько лет жил в "Западной Индии".
   Серьезные возражения прозвучали и в "Опытах" известного французского гуманиста Мишеля де Монтеня (1533 - 1592): "не похоже, чтобы этим островом и был Новый Свет, который мы недавно открыли, ибо вышеупомянутый остров почти соприкасался с Испанией, и трудно поверить, чтобы наводнение могло затопить страну протяжением более чем на тысячу двести лье; а кроме того, открытия мореплавателей нашего времени с точностью установили, что это не остров, но материк, примыкающий, с одной стороны, к Ост - Индии, а с другой - к землям, расположенным у того и другого полюса, - или, если он все-таки не смыкается с ними, то они отделены друг от друга настолько узким проливом, что это не дает основания называть новооткрытую землю островом". Любопытно, что в своем рассказе, начиная с абзаца "Солон у Платона..." М. Монтень воспроизводит текст французского перевода книги Бенцони (Женева, 1579), а источником всей его информации о жителях Нового Света является книга Гомары (1553).
   Начинается новый этап в эволюции восприятия европейцами Нового Света. Для него характерен отказ от обязательного "ключа" в виде священного текста или языческих сочинений и опора уже на доводы рассудка и научные данные. И атлантологи разделились.
   Часть из них по-прежнему отстаивала "атлантическую" точку зрения. Немецкий иезуит Афанасий Кирхер, профессор нескольких университетов, где преподавал философию, математику, теологию, историю, физику, технику (именно он изобрел так называемый "волшебный фонарь"), древнееврейский и ассирийский языки, последние годы жизни полностью посвятил археологии и египетским иероглифам. В книге "Подземный мир" (Mundus subterraneus, 1665) он считал, что Азорские острова, Канарские и острова Зеленого мыса не что иное как вершины гор затонувшего материка: "Если мы сочтем точным это древнее предание об Атлантиде, то ее местонахождение должно быть отмечено Канарскими, Азорскими и Фландрскими островами, которые и являются как бы выдающимися вершинами в затопленной Атлантиде". Он даже поместил его на карту, причем очертания его довольно точно соответствуют неизвестным еще в то время глубинам океана. Он абсолютно уверен в правдивости Платона: "Как мы показываем в нашем "Эдипе", Платон старался довести до минимума баснословную долю своего рассказа и придать ему подлинную историческую ценность мелочным описанием физической, экономической и политической географии острова Атлантиды".
   Основатель и руководитель иезуитской организации на Канарских островах Луи Анкиета (Anchieta. Excelencios de las islas de Canaria. Xeres, 1679), родившийся в 1648г. в Лагуне на о. Тенериф, был уверен, что снежный пик Тенериф и есть Атлас, а сами прекраснейшие Канарские острова - не что иное, как воспеваемые античными авторами Острова блаженных, Елисейские поля, Сады Гесперид ("О красотах Канарских островов", 1679).
   Однако другие авторы уже начинают перемещать загадочную страну на ту или иную часть суши. Любопытно, что в это время зарождаются многие из известных ныне теорий о местонахождении и гибели Атлантиды. Так, Кирхмейер ("Заметки об Атлантиде Платона")(Kirchmeier. Exercitatio de Platonis Atlantide, Wittenberg, 1685) помещает ее, предвосхищая теорию Лео Фробениуса (1908г.), на юго-западном берегу Африки.
   Известный английский гуманист Фрэнсис Бэкон (1561 - 1626) в своей "Nova Atlantis" ("Новой Атлантиде", 1624) ищет ее где-то на американском континенте: "Китай и великая Атлантида (именуемая у вас Америкой)" и добавляет: "все это поэтический вымысел, одно, во всяком случае, верно; эта Атлантида, так же как и Перу (в то время называвшаяся Койя) и Мексика (носившая название Тирамбель), были мощными и гордыми державами, которые славились войском, флотом и богатствами...великая Атлантида была разрушена до основания - не землетрясением, как утверждает наш источник (ибо вся та часть света мало им подвержена), но частичным потопом или наводнением... Однако, вследствие того, что вода, хотя и неглубокая, стояла очень долго, жители долин, даже там, где они не утонули, погибли от недостатка пищи и других необходимых предметов. Не удивляйтесь поэтому редкому населению Америки, а также грубости его нравов; ибо нынешних обитателей Америки надлежит считать молодым народом, не менее чем на тысячелетие моложе остальных народов мира". Эту точку зрения впоследствии поддержали французы Сансон (1689), Герль.
   Швед Олаус Рудбек (Olaus Rudbeck. Atlantika sive Manheim, vera Japheti posteriorum sedds ac patria. 4 vol. Upsala,1675; Rudbeck. Atlantica. Frankfurt, 1692), основываясь на сочинениях Гомера и труде Плутарха "О лице в лунном диске" (De facie in orbe Lunae), доказывал, что Атлантида находилась в Швеции и была родиной сыновей Иафета или европейцев. Ее столицей была Упсала. Интересна его аргументация, ярко свидетельствующая о первых шагах опытного знания в Европе: "Огигия находится отсюда недалеко в открытом море... На расстоянии пяти дней пути от Британии, во-вторых, около большого залива не меньше, чем Меотис, в-третьих, там, где Солнце не скрывается в течение тридцати дней в году, исчезая только на один час...".
   Французский ботаник Жозеф - Паттон Турнефор (1656 - 1708), один из первых исследователей Крита, пришел к выводу, что некогда Черное море переполнилось водами большого европейско-азиатского речного бассейна и прорвалось в другое великое озеро, ставшее впоследствии Средиземным морем, и оно, выйдя из берегов, затопило находившуюся против него Атлантиду (Tournefort. Relations d'un voyage au Levant. Paris, 1717). Эту же идею впоследствии доказывал Фессенден ( Fessenden. Atlantis. L., 1925).
   В 18 же веке уже начались, по словам В. Я. Брюсова, "попытки использовать сообщения Платона на основании точных научных данных".
   Встреча с "Новым Светом" и попытка понять причины его феноменального развития породили естественное стремление многих выходцев из Европы воплотить в жизнь утопическую программу создания нового мира на новой земле. Само понятие "Новый Свет" получило постепенно еще одно значение. Если раньше речь шла о распространении света Истины для новой паствы, то вскоре бывшие европейцы начинают благоустраивать свой новый дом (Nuevo Mundo). Слово "свет" теряет постепенно свое сакральное значение.
   Первая попытка такого рода, разумеется, была предпринята испанцами. "Обустройство" нового мира идет двумя путями. С одной стороны, конкистадоры, выходцы из феодальных классов (феодалы, крестьяне), захватывают одну американскую землю за другой и постепенно превращают Латинскую Америку в гигантский "огород" Испании. В своей деятельности они руководствуются привычными представлениями и обычаями феодального аграрного мира. В католической традиции сложилось представление о делении народов мира на христиан и язычников (доктрина XIII в. кардинала Энрико де Суза). Эта теория была создана исходя из необходимости защиты европейских народов от завоевателей, но теперь эти идеи были призваны служить оправданию европейского вторжения на земли Нового Света. Процессу обращения индейцев в новую веру сопутствовала дискуссия о природе индейцев, закончившаяся принятием "оригинального" решения: индейцы были признаны "рациональными существами", объявлены свободными, но были отданы под опеку испанским завоевателям для воспитания в христианском духе.
   С другой стороны, нашелся ряд людей, которые пытаются построить мир справедливости и равенства, руководствуясь при этом не только христианскими этическими нормами, но и античными идеями.
   Открытие новых земель было для европейцев встречей с неведомым народом. На этих землях, по словам Америго Веспуччи, "мы нашли бесчисленные племена и народы и виды всех лесных животных, которые водятся в наших странах, и многое другое, никогда нами ранее не виденное". Новый свет стал восприниматься европейцами как благодатная природа, не освященная еще светом христианства. Американский индеец стал рассматриваться как "добрый дикарь". Начало идеализации американских индейцев положили письма Христофора Колумба и Америго Веспуччи. В дневнике своего первого путешествия Колумб писал о индейцах: "Эти люди покорны и боязливы...Они нагие, без оружия и без закона". А. Веспуччи также отмечал, что у индейцев отсутствовала торговля, не было денег, что они считали богатством такие предметы, которые, по его мнению, были достойны презрения: разноцветные птичьи перья, изделия из рыбьих костей, белые и зеленые камешки.
   В сочинении П. Мартира описание обычаев индейцев шло в духе утопии, как некоего идеального образа жизни, "золотого века": "доподлинно известно, что у этих индейцев земля, подобно лучу солнца или воде, является общим достоянием, и они не знают слов "твое" и "мое" - рассадников всех зол. До такой степени они довольствуются малым, что в их поселениях все скорее в избытке и никто не испытывает в чем-либо нужды. Живут они в настоящем "золотом веке" и не окружают свои владения рвами, стенами и изгородями. Живя...без писанных законов, книг и судей, они соблюдают справедливость в силу природных инстинктов. Они считают злом и преступлением все, что способно нанести оскорбление другому".
   Многие гуманисты для решения проблем Старого Света и не видя выхода из создавшегося положения в Европе помещают в своих утопиях идеальные государства на эти земли. Так, в "Городе Солнца" Т. Кампанеллы генуэзец, рассказавший о порядках соляриев, назван "Кормчим Колумба", а герои "Новой Атлантиды" Ф. Бекона попадают в Бенсалем из Перу. Новый Свет стал отправной точкой путешествия португальского моряка, участника всех или почти всех экспедиций Америго Веспуччи Рафаила Гитлодея в Утопию Томаса Мора.
   Некоторые из гуманистов даже рассматривали вновь открытые земли как своеобразную лабораторию, где они пытались претворить в жизнь идеалы европейских утопий. Ссылаясь на Колумба, Педро Мартир наделил природу Нового Света качествами Эдемского сада. Антонио де Леон Пинело (1596-1650), один из составителей "Свода законов Индий", написал трактат, в котором доказывал, что рай находится именно в Южной Америке.
   В результате, если до XVI в. "золотой век" искали в прошлом, то теперь его связывали с Новым Светом. Концепция "золотого века" перестала быть предметом абстрактных размышлений и обрела конкретные черты идеального общества, якобы существовавшего на вновь открытых землях, а это, в свою очередь, наталкивало на мысль о возможности выстроить здесь совершенное государство. Считая, что существование идеального государства зависит от морального состояния общества, гуманисты приходили к выводу, что совершенная форма правления возможна только при изначально "естественном состоянии".
   Большую роль сыграло и эразмианство, широко распространившееся в Испании. Работы Эразма издавались на испанском языке и были очень популярны. В трактате Эразма "Руководство христианского воина" предлагалась вполне определенная программа осуществления идеалов христианства. Учение Эразма исходило из образа Христа, земная человеческая жизнь которого должна была служить примером подражания и почитания.
   У истоков испанского эразмианства стоял регент Испании кардинал Ф.Хименес де Сиснерос, инициатор издания "Многоязычной Библии" (1514, собрание текстов Священного писания на греческом, еврейском и латинском языках). Идеи "золотого века" и получили широкое распространение среди деятелей эразмианского движения. Потерпев неудачу в деле создания всемирной монархии под эгидой Карла и, видя непрекращающиеся религиозные распри в Старом Свете, испанские эразмианцы стали обращаться все чаще ко вновь открытым землям, где жил не испорченный цивилизацией "добрый дикарь", наделенный теми достоинствами, которых был лишен, по их мнению, европеец.
   В 1541 году в Бургосе вышло "Сновидение", сочинение священника-гуманиста Хуана Мальдонадо - первое утопическое произведение в духе "Золотой книжечки" Томаса Мора на испанской земле. Утопическое общество, по его мнению, якобы существовало, с одной стороны, на Луне, с другой - в Новом Свете, где Мальдонадо решил осуществить эразмианские надежды, связанные с возвратом церкви к первоначальным истокам. В идеальном городе Мальдонадо не было сложной церковной иерархии, а о папе римском знали лишь то, что он глава христианского мира. Туземцы наслаждались жизнью, организованной в соответствии с евангельскими заповедями, оставленными им европейцами, истребившими друг друга или погибшими от болезней.
   Некоторая часть духовенства и колониального чиновничества (Хуан де Сумаррага, Хулиан Гарсес, Хильберто Матурило,Торибио де Мотолиния, Херонимо де Мендиета, Бартоломе де Лас Касас, Васко де Кирога), находившиеся под влиянием идей нидерландского гуманиста, усмотрела в индейцах благодатный материал, с помощью которого они хотели создать "идеальных христиан" времени первоначальной церкви. Бартоломе де Лас Касас основал совместную индейско-испанскую земледельческую общину в Кумане, на побережье Венесуэлы. Она просуществовала недолго и, в отсутствие Лас Касаса, между индейцами и испанцами вспыхнули распри, завершившиеся жестокой резней.
   Одним из них был и Васко де Кирога, родившийся в 1470 году в городе Мадригаль де лас Альтас Торрес (Старая Кастилия). Его родители происходили из Галисии и принадлежали к старинному дворянскому роду. Существует предположение, что Кирога окончил университет в Вальядолиде или Саламанке и получил звание лиценциата канонического права. Кирога в своих сочинениях цитирует помимо Священного Писания и отцов церкви, также и классических авторов античности - Лукиана и других, и современных ему деятелей гуманистического движения - Томаса Мора, Гийома Бюде, Себастьяна Бранта, Антонио де Гевару и др.
   В 1531 году Васко де Кирога вместе с другими членами Королевского присутствия прибыл в столицу Новой Испании. Он разъезжал по стране, выслушивал жалобы индейцев, присматривался к их жизни. Он выделялся своей справедливостью по отношению к местному населению и вскоре за ним закрепилась репутация честного человека, ревностно исполняющего королевские декреты и понимающего нужды коренного населения Новой Испании. Новый Свет, по его мнению, был назван так "не потому, что он был найден заново, а потому, что людьми и почти во всем остальном подобен первому "золотому веку", который из-за нашей извращенности и великой алчности перешел в век железный и наихудший".
   14 августа 1531 года Васко де Кирога направил в Королевский Совет Индий послание, в котором предложил создать специальные индейские поселения на пустующих и необрабатываемых землях, "где, работая и возделывая землю, они смогут содержать себя своим трудом и будут управляемы в соответствии со всеми хорошими правилами государственной жизни; там же будет построен небольшой и дешевый дом для двух, трех или четырех монахов, которые будут при сматривать за ними до тех пор, пока добродетель не станет для индейцев естественной". Он выразил надежду, что такие поселения будут созданы в каждой провинции.
   Вскоре, в 1532 г., несмотря на трудности, Кирога на собственные средства приступил к исполнению своего проекта. Он начал строить два поселения, которые назвал Поселения -приют Святой Веры. Строили сами индейцы, они разбирали свои собственные дома и приносили строительный материал в строившийся Приют Святой Веры ( Санта Фе де Мехико или де лос Альтос). В 1534 году, находясь в Мичиокане, Кирога построил аналогичное поселение-приют на берегу озера Пацкуаро, недалеко от бывшей столицы тарасков Цинцунцане (Санта Фе де ла Лагуна). В 1538 году он основал еще одно поселение - Санта Фе дель Рио на берегу реки Лерма.
   В 1547-1554 годах Васко де Кирога находился в Испании и принял участие в Триденском Соборе католической церкви в качестве советника по делам индейцев. Ему предлагали остаться в Испании и занять какой-нибудь высокий пост. Но он отказался и вернулся в Мексику. Несмотря на преклонный возраст, продолжал посещать самые глухие районы своего прихода. Во время одного из таких путешествий заболел. Последствия простуды, полученной в горах, подорвали здоровье девяностопятилетнего старика и 14 марта 1565 года он умер в Уруапане.
   Оставленные им "Правила и ордонансы" - свод установлений, который регламентировал различные стороны жизни в поселениях Санта Фе. Создавая их, Кирога полагал, что индейцев надо организовывать в города и прививать им навыки политической жизни. Однако он не подражает просто утопийским порядкам, а использует только те установления, которые, по его мнению, в зародыше уже существовали среди индейцев.
   Поселения Святой Веры были построены по единому плану и представляли собой комплекс общественных и жилых зданий, имеющий сходство с жилым комплексом большой ацтекской семьи. Сюда входили: больница, церковь, школа, детские ясли, мастерские, дом для престарелых и инвалидов, жилища и земля, которая возделывалась жителями приюта.
   Основной общественной ячейкой приютов была семья, жившая, как правило, в одном здании и состоявшая из нескольких супружеских пар. Старейший или достойнейший становился главой семьи. Над каждыми тридцатью семьями стоял присяжный. Над сорока присяжными - один рехидор. Кроме того, индейцы должны были избирать из числа присяжных одного или двух алькальдов и одного текатекля. Над всеми стоял старший алькальд или коррехидор.
   Основой экономики в поселениях Санта Фе, как и в утопийском государстве, было сельское хозяйство. Об этом свидетельствуют не только "Правила и ордонансы", но и воспоминания очевидцев, побывавших в приютах в разное время.
   Женщины обладали равными правами с мужчинами. Кроме того, всем необходимым за счет общины обеспечивались живущие при ней калеки и больные, немощные старики и сироты. Особое внимание в "Правилах и ордонансах" Кирога уделял необходимости строжайшего сохранения общей собственности. Но, если Мор противопоставлял свое идеальное государство европейскому обществу, то в поселениях Кироги царили порядки, противоположные колониальной действительности.
   Кирога также, как и его современники идеализировал индейские общества, поэтому "Правила и ордонансы" устанавливали желаемые, но не осуществимые порядки в поселениях Санта Фе. Приюты просуществовали несколько десятилетий. Завещание Кироги свидетельствует, что они еще существовали в 1565 году. Об этих приютах упоминает и августинский монах Грихальва, посетивший их в начале XVII в. Он охарактеризовал их, как маленькие городки с живущими там индейцами, напоминающими монахов.

   Ключевые слова Арабы. Сарацины. Беда достопочтенный. Иоанн Дамаскин. Р. Бэкон. Исламская проблема. Монголы. Легенда о государстве "пресвитера Иоанна". Америка. Атлантида. Платон. Васко де Кирога.
   
   Контрольные вопросы
   -Что влияло на эволюцию образа мусульманина в средние века?
   -Каково решение Бедой Достопочтенным проблемы "сарацинов"?
   -Что такое "период невежества"?
   -В чем специфика восточно-христианской интерпретации мусульманского вероучения?
   -В чем причины изменения отношения к исламу в 13веке?
   -Что стало "ключом" к монгольской проблеме?
   -Как решил "монгольскую проблему" Р. Бэкон?
   -Как повлияла культура Возрождения на восприятие европейцами индейцев?
   -Какое значение при этом придавалось Платону и легенде об Атлантиде?
   -Для чего и почему создавались "общины святой Веры" в Америке?
   
   Список литературы
   
   Аверинцев С. С. Судьбы европейской культурной традиции в эпоху перехода от античности к средневековью //Из истории культуры средних веков и Возрождения. М., 1976.
   Альтамира-и-Кревеа Р. История Испании. Т.1,2. М., 1951.
   Афанасьев В.Л. Бартоломе де Лас Касас и его время // Бартоломе де Лас Касас.М.,1966.
   Бартоломе де Лас Касас. История Индий.М.,1968.
   Бартольд В. В. Сочинения. Т. 6. М., 1966.
   Батунский М.А. Развитие представлений об исламе в западноевропейской средневековой общественной мысли (XI - XIV вв.). // Народы Азии и Африки. 1971. № 4.
   Бейкер Дж. История географических представлений и исследований. М.,1950.
   Бобкова М.С. Жизнь и деятельность Жана Бодена в контексте культурных, религиозных и правовых течений во Франции 16 века//Возрождение: гуманизм, образование, искусство, Иваново, 1994.
   Богаевский Б. Л. Атлантида и атлантская культура// Новый Восток. 1926. № 15.
   Богусловский В.М. Монтень и философия культуры //История философии и вопросы культуры.М.,1975.
   Большаков В.П. Монтень-великий гуманист эпохи Возрождения.М.,1983.
   Брюсов В. Собрание сочинений. Т. 7. М., 1975.
   Брюсов В. Я. Учителя учителей //Летопись. 1917. № 9-12.
   Бургете А.Р. Эразмианство - идеологический фактор испанского Возрождения // Идеи Возрождения и философия Нового Времени.М.,1986.
   Бэкон Ф. Сочинения. Т.2. М.: Мысль, 1978.
   Валлич Э.И. Первый русский перевод "Утопии" // Томас Мор. 1478-1978. М., 1981.
   Верн Ж. История великих путешествий. Кн. 1. Открытие земли. М.: Терра - Terra, 1993.
   Волгин В.П. Очерки истории социалистических идей с древности до конца 18 века.М.,1975.
   Габриэли Ф. Данте и ислам // Арабская средневековая культура и литература. М.,1978.
   Галанопулос А. Г., Бэкон Э. Атлантида. За легендой - истина. М., 1983.
   Галленкамп Ч. Майя, загадка исчезнувшей цивилизации.М.,1966.
   Генон Р. Влияние исламской цивилизации на Европу // Вопросы философии. 1991. № 4.
   Грецкий С. Историко-философский процесс средневековья//Памир.1990. № 5. С. 179-192.
   Григулевич И.Р. Крест и меч.М.,1977.
   Григулевич И.Р. Бартоломе де Лас Касас-обличитель колониализма//Бартоломе де Лас Касас.М.,1966.
   Грюнебаум Г. Э., фон. Классический ислам. Очерк истории. 600 - 1258. М., 1986.
   Гуляев В.И. По следам конкистадоров.М.,1976.
   Дози Р. История мусульманства в Испании. СПб., 1906.
   Донелли И. Атлантида: мир до потопа. Самара, 1998.
   Дроздова Т. Н., Юркина Э. Т. В поисках образа Атлантиды. М.: Стройиздат, 1992.
   Жиров Н.Ф. Атлантида. Основные проблемы атлантологии. М.: Мысль, 1964.
   Журавлев О.В. Правовая мысль и этика в эпоху конкисты// Культуры Старого и Нового Света в их взаимодействии. М.,1991.
   Журавский А.В. Христианство и ислам. М.: Наука, 1990.
   Зайдлер Л. Атлантида. М.: Мир, 1966.
   Инка Гарсиласо де ла Вега. Историягосударства инков.,Л.1974.
   История Испании.М.,1993.
   Каптерева Т.П. Искусство Испании.М.,1989.
   Кастри А. де. Ислам и христианство в эпоху завоеваний и владычества арабов. Пг., 1915.
   Кнорозов Ю.В. Пантеон древних майя.М.,1964.
   Коган-Бернштейн Ф.А. Экономические взгляды Бодена//Средние века.Вып.2.М.,1946.
   Кошеленко Г. А. Градостроительная структура "идеального" полиса ( по Платону и Аристотелю) //Вестник древней истории. 1975. № 1.
   Крачковский И. Ю. Арабская культура в Испании. М., Л., 1937.
   Кудрявцев А. Е. Испания в средние века. Л., 1937.
   Культуры Нового и Старого Света в 16-18 веках в их взаимодействии.М.,1991.
   Леви-Провансаль Э. Арабская культура в Испании. Общий обзор. М., 1967.
   Лоренцсон В.Н. Идея совершенства природы человека у гуманистов эпохи возрождения и принцип природосообразного воспитания // История и теория педагогики. Т.24.М., 1960.
   Лосев А. Ф. Историческое время и культура классической Греции
   Лучицкая С.И. Араб глазами франка (Конфессиональный аспект восприятия мусульманской культуры) //Одиссей. Человек в истории.1993. М.:Наука,1994.
   Лучицкая С.И. Образ Мухаммада в зеркале латинской хронистики XII - XIII вв. //Одиссей. Человек в истории.1994. М.:Наука,1994.
   Магидович И.П. История открытия и исследования Центральной и Южной Америки.М.,1965.
   Магидович И.П., Магидович В.И. Очерки по истории географических открытий. Т.1,2. М.1982.
   Матузова В.И. Английские средневековые источники IX - XIIIв. Тексты. Перевод. Комментарий. М.: Наука, 1979.
   Мережковский Д. Атлантида - Европа. Тайна Запада. М.: Русская книга, 1992.
   Монтавес, Педро Мартинес. Ислам и христианство в экономике позднего средневековья. М.,1970.
   Монтень М. Опыты. Кн.1. М.: Терра, 1991.
   Мордвинцев В.Ф. Васко де Кирога и "Утопия" Томаса Мора// Томас Мор. 1478-1978. М., 1981.
   Мордвинцев В.Ф. "Правила и ордонансы Васко де Кироги и "Утопия"//История социалистических учений. М., 1989.
   Мордвинцев В.Ф. Васко де Кирога - епископ утопии // Три каравеллы на горизонте. М., 1991.
   Мордвинцев В.Ф. Европейская утопия и Новый Свет // Три каравеллы на горизонте.М.,1991.
   Непомнящий Н. Последние из атлантов. М., 1992.
   Осиновский И.Н. Томас Мор в истории гуманизма // Томас Мор. Коммунистические идеалы. М., 1981.
   Панченко Д. В. Платон и Атлантида. ,: Наука, 1990.
   Паркс Г. История Мексики.М.,1949.
   Петри Э.Ю. Христофор Колумб .Б.м., б. г.
   Пиков Г. Г. Библия и представления европейцев VIII - XII вв. об исламе и арабах //Традиции и инновации в истории культуры. Межвузовский сборник научных трудов. Новосибирск, 1995. С. 52 - 63.
   Пиков Г.Г. Беда Достопочтенный об арабах и исламе // VII Арсеньевские чтения. Тезисы докладов региональной научной конференции по проблемам истории, археологии и краеведения. Уссурийск, 1994.
   Пиков Г.Г. О восприятии монголов европейцами в XIII веке //История мировой культуры и методы ее преподавания. Тезисы докладов международной конференции. Новосибирск: НГПУ,1995.
   Пиков Г.Г. О восприятии Нового Света европейцами в ХVI - XVII вв. // История мировой культуры и методы ее преподавания. Тезисы докладов международной конференции. Новосибирск: НГПУ,1995.
   Письма Америго Веспуччи // Бригантина. М., 1971.
   Плавскин З.И. Конкиста и гуманистические утопии Золотого века в Испании// Проблема национального самосознания и литература Латинской Америки колониальной эпохи.М.,1987.
   Плавскин З.И. Томас Мор в Испании// Томас Мор. 1478-1978. М., 1981.
   Путешествия Христофора Колумба.М.,1961.
   Райт Дж. К. Географические представления в эпоху Крестовых походов. Исследование средневековой науки и традиции в Западной Европе. М.: Наука, 1988.
   Резанов И. А. Атлантида: фантазия или реальность. М.: Наука, 1976.
   Ренан Э. Исторические и религиозные этюды. Магомет и происхождение исмаилизма. СП б., 1901.
   Ренан Э. Ислам и наука. СПб., 1883.
   Сенека Люций Анней. Трагедии. М., Л., Academia,1933.
   Смирнов А.А. Средневековая литература Испании Л.,1969.
   Тарле Е.В. Общественные воззрения Томаса Мора в связи с экономическим состоянием Англии его времени // Тарле Е.В. Соч, М., 1957. Т.1.
   Томас Мор. Утопия.М., 1947.
   Уинсор Дж. Христофор Колумб и открытие Америки. Спб., 1893.
   Уокоп Р. Затонувшие материки и тайны исчезнувших племен. М.: Мир, 1966.
   Уотт У. М. Влияние ислама на средневековую Европу. М.: Наука, 1976.
   Уотт У. М., Какиа П. Мусульманская Испания. М., 1976,
   Харитонович Д.Э. Первозданная природа глазами человека эпохи Возрождения // Природа в культуре Возрождения.М.,1991.
   Хенниг Р. Неведомые земли. Т.1-4. М-Л.,1961-1963.
   Хулио Ле-Риверенд. Историческое значение деятельности Бартоломе де Лас Касас // Бартоломе де Лас Касас.М.,1966.
   Чиколини Л.С. Социальная утопия как явление общественной мысли в переходную от феодализма к капитализму эпоху // История социалистических учений. М., 1986.
   Щербаков В. Все об Атлантиде. М., 1990.
   Щербаков В. И. Где искать Атлантиду? М., 1990.
   Southern R.W. Western Views of Islam in the Middle Ages. Harvard, 1962.