"С первого дня знакомства нашего Путилов столько внушил доверия к нему, что мы вели дело без всяких формальных бумаг, а на чести". (Из адреса столичных заводчиков).

   Так в 38 лет он начал новую жизнь - крупного промышленника. И острый ум, и решительный характер он успел проявить ещё в 1840 году. Молодой выпускник и преподаватель Морского корпуса заявил об ошибке знаменитого Коши, на формулы которого опирались расчёты артиллеристов. (Академик Остроградский подтвердил правоту мичмана, опубликовав совместную с ним статью).
   Он брался за то, чего не делал никто до него. В 1854-м ему поручили построить за 5 месяцев флотилию паровых канонерских лодок для обороны С.-Петербурга, беззащитного перед лицом англо-французского флота. Прежде русский флот был парусным. Путилов же объединил 20 заводиков, способных производить различные части канонерок; добавил рабочих. Лёд растаял - флотилия была готова к бою.
   То, за что брался, он делал невероятно быстро. Рекорд скорости поставил в январе 1868-го. Тогда на железной дороге Петербург-Москва полопались рельсы, подвезти из-за границы новые возможности не было. Путилов не просто предложил самые качественные и самые дешёвые в мире рельсы (собственное изобретение). Он наладил их производство через 8 дней после передачи ему старого казённого завода. Станки начинали работать прежде, чем возводились цеха. Потекли и другие заказы: современные пушки, скоростные паровозы, пароходы.
   Он замечал те же недостатки, которые видели другие. Но в отличие от других, предлагал решение и воплощал его. Было ясно, что мелководность Невской губы здорово удорожает внешнюю торговлю, вынуждая к лишней перегрузке товара с морских судов на лихтеры. Путилов предложил: построить в Петербурге морской порт, а к нему через мелководье прокопать канал. В это государственной важности дело он вложил миллионы личных рублей, потерял за долги акции собственного завода, но не допустил остановки работ. Петербургский Морской порт начал действовать через 5 лет после смерти Путилова, в 1885 году.
   Всей своей жизнью он опровергал пессимистичное наблюдение В. Ерофеева ("всё на свете должно делаться медленно и неправильно"). К нему больше подходит - из Высоцкого: "Мы вращаем Землю".