|
Довольно долгое время считалось, что с конца XV в. начался непрерывный процесс ухудшения правового статуса и экономического положения крестьян, зафиксированный, в частности, и Судебником 1497 г. Однако с подобным суждением трудно согласиться, и вот почему. Во-первых, юридический статус крестьян фиксировался в ту эпоху не только первыми общегосударственными
нормативными актами (Судебником и другими официальными установлениями), но и обычным (т. е. неписаным) правом, общинным и вотчинным. Поэтому ограничение перехода вряд ли можно рассматривать как главный показатель начавшегося закрепощения. Крестьяне индивидуально и в составе общины оставались субъектами права, а не его объектом, и именно в таком качестве судились сеньориальным или государственным судом. Судебник 1497 г. зафиксировал равенство черных крестьян и дворян-землевладельцев в двух отношениях. Они были равноценными свидетелями при признании обвиняемого татем (т. е. вором), существовал единый срок давности для возбуждения иска в поземельных делах. Наконец, тем же Судебником закреплялось присутствие «лучших мужей» из крестьян на суде у кормленщиков.
Что же касается ограничения крестьянского перехода, то наивно было бы думать, что перемена места жительства была для крестьян регулярным и желанным занятием. Как правило, земледельцы скорее предпочитали подолгу оставаться на одном месте. Время перехода же определялось чисто практическими соображениями весьма жестко: конец осени – начало зимы. Так что Судебник 1497 г., фиксируя время перехода неделей до и неделей после Юрьева дня осеннего (26 ноября по старому стилю) не вводил ничего нового. Поэтому нет оснований датировать начало процесса закрепощения крестьян в России именно концом XV в. Это произошло гораздо позднее, хотя уже сейчас обрисовывались контуры того выбора между крепостническим и некрепостническим развитием страны и общества, который Московской Руси предстояло сделать в следующем XVI в.
|
|
 |
| О христианском отказе...
|
|
