Статья В. В. Цыганкова ставит сразу оба "проклятых и больных вопроса", сформулированных публицистами XIX века. Сразу оговорюсь, что вполне согласен с общим пафосом статьи, который лежит в русле "Что делать?". Общение с людьми, считающими, что страна "вышла из кризиса" и не замечающими произошедшей деиндустриализации (точнее - не думающими о её последствиях) - удручает. Таким образом, в целом статью следует признать полезной. Тем более досадно, что в её исторической части допущено немало ошибок, которые в целом могут ослабить доверие читателя ко всему материалу.
   Короткой строкой отмечу, что нельзя выставлять протекционизм ключевым вопросом гражданской войны в США. Ключевым вопросом была отмена рабства. Так же коротко отмечу неприемлемость уничижительной трактовки предреволюционной России. При всём возможном различии мнений о степени развитости России накануне революции писать о ней как о зашедшем в тупик сырьевом придатке - это фактологическая ошибка, недопустимая вообще, а в статье, размещённой на портале образовательного учреждения - тем более. Писать подробнее о любезной сердцу историка седой древности здесь не стану, потому что для статьи В. В. Цыганкова эти эпизоды не существенны.
   Существенно другое. Существенны 90-е годы. Они успели стать историей, но не успели стать объектом изучения историков (закрыт необходимый пласт источников: делопроизводство). Таким образом, суждения В. В. Цыганкова о 90-х годах я оцениваю не как исследователь, а всего лишь как неравнодушный современник. Тем не менее, я решил высказаться, потому что философ Цыганков допускает несколько ошибок, типичных для рассуждений об истории.
   
   1. Изучаемое явление рассматривается в отрыве от предшествующего этапа.
   На эту тему можно привести целую серию цитат. Вот некоторые. "Государство, которое по закону обязано было во всех случаях обеспечивать сохранение покупательной способности граждан-вкладчиков государственного Сбербанка - не стало этого делать". Государство разрешило производителям "безудержно взвинчивать цены", и те "погнались за увеличением доходов". "Приватизация дезорганизовала производство, привела к росту издержек, падению производительности труда более чем на треть".
   Складывается впечатление: было всё в порядке - а пришли "демократы" и всё разрушили. Автор, вроде бы, упоминает о "нефтяной игле" 70-80-х годов - знает, стало быть, о "Застое". И о вредной политике времён "Перестройки" (это тоже ещё не Ельцин) говорит. Но сопоставить "глиняные ноги" и "крушение колосса" не пытается.
   А ведь Ельцин, между прочим, получил государство практически без золотого запаса. Куда же они девались, эти знаменитые советские три тысячи тонн? Их съели. В короткое горбачёвское правление. И ещё долгов наделали, наверное, на такую же сумму. Но ведь и Горбачёв здесь не крайний. Золотой запас - бальзам на душу любого правителя! Чтобы расстаться с ним, нужны веские основания. Они и были: неработающее (и чем дальше - тем хуже неработающее) производство; шахтёры, стучащие касками. В Кузбассе. И в Москве.
   Неправильно было бы сказать, что Горбачёва и Ельцина строго судить нельзя. Можно. И нужно. Они сами взяли на себя ответственность. Более того - вырвали эту ответственность у других в острой и грязной борьбе. Но найти крайнего - задача для начинающего партийного публициста. Вопрос "Кто виноват?" имеет смысл лишь в том случае, если даёт материал для размышления над "Что делать?".
   
   Вот ещё утверждение - тоже, как можно понять, на ту же тему. "Подорвано важнейшее условие современной индустрии - промышленная кооперация. Российская промышленность утратила его только частично - и сразу такой глубокий спад производительности!". Надо полагать, что под "утратой кооперации" имеется в виду распад СССР. Но упускаются из виду те же ТНК (о них автор тоже отлично знает!), которые не просто имеют производства в разных странах - которые его в разных странах иметь стремятся. Мировое разделение труда - уже давно аксиома. Дело-то, значит, не в границах СССР, а в кризисе экономики СССР. Не в том, что производство оказалось в разных странах, а как раз в том, что дееспособного производства в этих странах не оказалось. Почему? Корни - в советской истории.
   Скажет ли внимательный читатель, что я цепляюсь к мелочам? Но это не мелочи. Это капля воды, в которой отражается нечто очень привычное (выражаясь медицинским языком - застарелое) и не очень полезное. Желание списать всё на поимённо известных иуд и предателей родины. Традиция способствует. Сначала был кровавый царь и его тупые генералы, которые всё развалили, а вот пришла советская власть - и как волшебной палочкой взмахнула. Потом стало так: проклятая советская власть поломала и сгноила счастливое царство капитализма, но вот наконец в 1991-м гидру повергли и настало счастье и свобода. Двадцать лет спустя: вот был великий и могучий Советский Союз - но пришли проклятые американские наймиты...
   (Историческое отступление. Вас не удивляло, что в 30-е годы так активно праздновали юбилеи смерти советских деятелей? Не рождения, а смерти! Почему? Потому что у советской власти (включая её выдающихся деятелей) не может быть ничего общего с проклятым царским прошлым. 1917 - Рубикон!).
   Сказочка увлекательная и - что приятно - бесконечная. Что ни новое действие, то - новое счастье, новая справедливость и поверженная гидра. Вот только в антрактах - революции, головы на пиках и торжество отморозков всех мастей.
   
   Отвлёкся. Возвращаюсь к основной линии. Ещё один пример по первому пункту. "Реально российская "приватизация" по характеру и масштабам сопоставима не со случаями действительной приватизации... а с известными в истории практиками массовой экспроприации" - пишет В. В. Цыганков.
   Действительно, слово "экспроприация" к российской денационализации подходит. Вот только когда она произошла? Когда народ оказался лишён собственности, экспроприированной им с помощью большевиков? В 1994-м? А до 1994-го он ею распоряжался? Нет? А когда он перестал ею распоряжаться? Не тогда ли, когда государство вышло из-под его (народа) контроля? Я думаю, так. Дату? Не назову. Назову имя: Сталин.
   Между прочим, точно такой же процесс наблюдался в XIX веке в старообрядческих общинах. Они ведь, старообрядцы, жёстко следили за производственной дисциплиной, и потому жили зажиточно. При этом общинное единство не было только формальным. Община имела значительное собственное хозяйство, в котором работали все, и выгода шла в общий котёл. Управляли этим, естественно, выборные от общины. Которые, разумеется, записывали общинные лавки, мастерские и мануфактуры на собственное имя (община как предприниматель юридически выступать не могла). И примерно в середине, во второй половине XIX века стал явным процесс "прихватизации" общинной собственности наиболее шустрыми управляющими. По первости их, бывало, разоряли (пока была сила у общины), но в конце концов все такие общественные предприятия оказались "приватизированы". Дату? Как правило, никто не назовёт. Управляющий ведь постепенно выходит из-под власти общества. Сначала по мелочи, потом по-крупному, и только затем уже - явно и нагло. Но процесс идёт. Постепенный процесс. В Советском Союзе "явную и наглую" стадию можно констатировать уж во всяком случае к концу 30-х.
   К чему я это. На начало приватизации собственности у народа не было. Говорить об отнятии у народа собственности в 1994-м неправильно. Это первое. Однако - второе - можно ли было, тем не менее, провести "справедливую приватизацию"? Да, можно. Но это означало бы, по сути, новую национализацию. Новый отъём народом собственности у тех, в чьих руках она оказалась. Как в 1917-м. Какие материальные условия были для этого в 1917 году? Разбегающиеся солдаты (домой, грабить помещиков) - на стороне правительства и красная гвардия (рабочие с винтовками) - у революционеров. Какие были материальные условия в 1994-м? Забастовки, по мере привыкания к ним властей перетекающие в голодовки, по мере привыкания к ним властей перетекающие в пассивное ожидание. Вопрос: кто виноват в том, что не было красной гвардии в 1994 году?
   Я не знаю. Но вот над этим вопросом поразмышлять было бы интересно.
   
   2. Пристрастность.
   В. В. Цыганков идёт не от фактов к оценке, а от оценки к фактам.
   Точнее - так: оценку, сделанную на основании одних фактов, он распространяет на другие. Раз придя к выводу, что правительство в 90-е годы действовало неправильно (с чем я в целом согласен), он начинает критиковать все действия правительства. Вообще все. Любой шаг ошибочен, потому что его делает правительство Ельцина. Отсюда вырастает, в частности, абзац, где критикуется борьба с гиперинфляцией. (Попутно замечу, что гиперинфляцией принято считать рост цен, начиная от 50 % в месяц - это примерно 13000 % в год; у нас в 1992-м было 1000 %. Но дело катилось именно к гиперинфляции).
   "Теперь неотложной задачей государства, как ни странно, стало торможение роста цен" - В. В. Цыганков даёт волю язвительности. Что же здесь плохого?! Да это обязательно надо было делать. Не только это, нет. Но это - обязательно. Больного невозможно вылечить понижением температуры, надо подавить возбудителя болезни. Но сбить температуру, чтобы создать условия для выздоровления, для подавления возбудителя - это бывает жизненно важно. "Сжатие рынка" - не довод против борьбы с гиперинфляцией. При гиперинфляции рынка не существует вообще.
   Правительство не знало, как бороться с возбудителем болезни, поэтому и не добилось успеха в целом. Но если оно встало на полпути, это не значит, что весь путь был неверен. Летом 1941-го перед правительством стояло несколько важнейших задач, среди них - эвакуация производства и налаживание его на новом месте. Это чудовищно трудная задача, без выполнения которой сопротивление на фронте было бы бесполезным. Сама по себе остановка немецкого наступления не была достаточной задачей для победы. Но она была необходимой задачей. То же - с инфляцией. В условиях значительной (как сейчас) инфляции производство существовать может. В условиях гиперинфляции - не может. В условиях гиперинфляции может существовать (с трудом) только быстрая спекулятивная торговля. Спасибо Ремарку, у нас есть зарисовки слишком живописные, чтобы можно было желать этого же у нас. Гиперинфляцию надо останавливать любой ценой. Как фашистов под Москвой.
   
   3. Неосновательная логическая подмена.
   Автор приводит доводы, доказывающие (лучше или хуже), что правительство принесло вред стране. И на их основе делает вывод о том, что правительство вредило сознательно.
   Эта мысль сформулирована не вполне отчётливо, как будто с оговоркой: "хозяйственная катастрофа 90-х гг. была рукотворной и вполне осознанной, хотя организаторам она представлялась как "реформирование общества и государства"". Если катастрофа была "рукотворной и осознанной", то значит, она так и представлялась организаторам. Если она представлялась им как-то иначе ("как реформирование"), то она уже не была осознанной. Но вот дальше, о деньгах. "Для надежного их связывания в этой [спекулятивной, а не производственной] сфере правительством РФ был организован по-своему замечательный проект под названием "ГКО"". Это предложение уж точно имеет смысл лишь в том случае, если В. В. Цыганков считает, что правительство действовало с целью навредить России.
   Автор имеет полное право выдвигать такое предположение, но и несомненную обязанность его доказывать. И опровергать противоположные объяснения. Например, такое - сугубо материалистическое. Предположим, что правительство действовало не из высших идеалов какой-то там Америки, а из простого шкурного интереса. Люди они всё с высшим образованием; значит, историю учили дважды: и в школе, и в вузе. Судьба Траханиотова и Плещеева им известна. Они не хотели, чтоб был дубль-два. Поэтому искали - любой ценой искали - деньги на выплаты зарплат, пенсий, пособий, стипендий. Хотя бы на квартал. Хотя бы на год. Глядишь - на два. А на большее тогда никто и не загадывал. Они пытались убежать от асфальтового катка, наступающего на пятки.
   Им было страшно. Помните "киндер-сюрприз" (как шутили журналисты) весны 1998-го? Думаю, сентябрьская фраза Черномырдина "Стоило на полгода уйти - и по стране как Мамай прошёл" (цитирую примерно) была обсмакована и отшлифована ещё тогда же, весной. Черномырдина не рискнули оставить премьером на время дефолта. На хозяйстве оставили уже очевидно невменяемого Ельцина и "ни в чём не повинного" Кириенко.
   
   Вообще, попытка представить исторических деятелей простыми людьми (такими же, как сосед по подъезду) иногда помогает понять исторические события. Вот камертон 90-х годов - Ельцин. Чего он хотел, этот крестьянский сын, из строителей ушедший в партийные организаторы? Власти. Что нужно уметь для этого? Надо быть мастером политической борьбы. И он в совершенстве овладел искусством политической борьбы. И получил власть. Но что делать с хозяйством? Он не знал, что встанет такая задача. Не то чтобы не знал - скорее, не думал об этом. Не хотел думать. Хозяйство это как-то так само по себе - худо ли, бедно ли - шло в советские времена. Ну и ладно. "Главное - Горбачёва скинуть, а там уж я стану главный, там - трава не расти". Вот - стал главный, а людей, которые умели бы делать экономику, - нет. Он кинулся к модным экономистам, которые убедительно критиковали советскую систему (вот как сейчас В. В. Цыганков - ельцинскую). Доктор наук Гайдар в 92-м учинил такое, что могло сойти с рук только за счёт колоссальной веры в Ельцина, свойственной первым послегорбачёвским месяцам. "К чёрту этих теоретиков - поищу лучше практиков: молодых, сильных, успешных". Чубайс провёл такую приватизацию, что связывать с ним своё имя стало опасно не только политически, а пожалуй, и физически. Последний резерв - старые, проверенные кадры. Опытный советский производственник, со времён СССР через все передряги проведший своё министерство и сохранивший его под личиной акционерного общества ("Газпром") - уж он-то, конечно, знает?.. Даже Черномырдин не знает. Антикризисное управление России - невероятно сложная задача.
   Ельцин подобен лягушке-путешественнице: ему не терпелось. И он прыгнул в реку, не зная даже, что существует такое слово - "брод". Конечно, Ельцин виноват, что не попытался просчитать на берегу. Но значит ли это, что он хотел утонуть? Значит ли это (возвращаясь ко 2-му пункту), что там, в стремнине, не стоило хвататься за соломинки?
   Жизнь иной раз сильно меняет... нет, - не людей, но их поведение. Ленин волею судьбы из политэмигранта превратился в государственного деятеля. Став главой правительства, он столкнулся с практическими задачами - и сам стал делать многое из того, что язвительно критиковал у "царских сатрапов". Но он смог (в отличие от сатрапов) решить поставленные задачи. Из политика стал государственным деятелем. Перед Ельциным волею судьбы встала точно такая же задача. И он пытался (отодвинув на второй план идеологическую риторику) её решить. Но не смог этого сделать. Ельцин не потянул на роль Ленина. Вот и вся разгадка. Кажется, это более убедительно, чем всемирный антироссийский заговор?
   Одновременно встаёт новая загадка - почему в России через сто лет не нашлось нового Ленина? Но это уже отдельный разговор.