Экономические успехи способствовали утверждению в обществе удовлетворённости произведёнными переменами. Способствовало этому и появление в жизни новых форм.
   Вот что пишет современник о 1866 годе: "Залы судебных заседаний в столицах и в провинции ломились от напора слушателей, жаждавших посмотреть на новую обстановку и формы гласного и человечного суда. Каждая новая прокурорская и адвокатская речь составляли событие дня. Все газеты того времени переполнялись судебными отчётами. Даже дамы в салонах говорили о новых казусах, новых разъяснениях кассационной практики". В Москве бывали случаи, что мировые судьи, не в силах разместить всех зрителей в камере мирового судьи, устраивали заседания во дворе суда, под открытым небом.
   Со временем ажиотаж спал, новое стало привычным. Главное же - новые явления в жизни утолили жажду перемен, столь характерную для конца 50-х годов. Убеждённые сторонники развития остались: они изначально указывали на ограниченность реформ, они по-прежнему выступали за углубление перемен. Остались и непреклонные консерваторы, которые во все времена тормозили новое. Но неустойчивая середина из реформаторского лагеря ушла. "Дело сделано, теперь можно и отдохнуть на лаврах" - так можно передать их настроение.

   Алексей Адрианович Головачёв, ближайший сподвижник А. М. Унковского, сравнивал 1860-й и 1870-й годы: "приходится убедиться, что общество не только не подвинулось вперёд, но сделало несколько шагов назад. Прежде мы замечали всеобщий интерес к вопросам общественной жизни, всюду были слышны суждения и толки не только о главном крестьянском вопросе, но и многих других, несмотря на то, что они представлялись в отдалённом будущем… Но вот проходит десять лет, и всё изменилось. […] Приверженцы старого прядка вещей, прежде робко выражавшие своё мнение, теперь как будто устыдились своей прежней скромности и, вслед за "Московскими ведомостями", набросились на всё живое и разумное в обществе".

   "Московские ведомости" упомянуты не случайно. С 1863 года их редактировал М. Н. Катков - ярчайший пример тех, кто в 60-е годы перешёл из одного лагеря в другой. Поворот Каткова удачно описывает эпиграмма современника:

	Он был горячим либералом...
	Когда б, назад пятнадцать лет, 
	Он чудом мог полюбоваться 
	На свой теперешний портрет?! 
	Он даже в спор с ним не вступил бы, 
	Сказал бы крепкое словцо 
	И с величайшим бы презреньем 
	Он плюнул сам себе в лицо.

   Стихотворение, впрочем, посвящено не Каткову, а одному из второстепенных членов Государственного совета. Как видно, подобная метаморфоза не была редкостью, в том числе среди высших чиновников.
   Итак, люди "благонамеренные" реформами решительно удовлетворены. С другой стороны, есть люди, которые реформами решительно не удовлетворены. Антиправительственное движение 1861-1863 годов удалось частью подавить, частью умиротворить. Однако у "Земли и воли" остались наследники. Один из них - крушок ишутинцев. Его участник Дмитрий Каракозов 4 апреля 1866 года стрелял в царя. Значение этого выстрела выходит за рамки неудачного покушения. Выстрел Каракозова показал, что радикальные демократы требуют углубления реформ, на которое император не согласен. Выстрел Каракозова подвёл черту под тем этапом, когда общество, несмотря на разногласия, всё же продвигалось вперёд как единое целое. Вчерашние пусть не друзья, но союзники стали уже не союзниками, а врагами. Перемена, назревавшая постепенно, в единый миг стала фактом.

назад

вперёд