Результаты 90-х гг.
   Ломка затронула политическую и социальную организацию общества: была упразднена прежняя система партийно-государственной власти и, после 1993 г., был реализован режим личной власти (президентская республика). В результате приватизации - передачи государственной собственности в частные руки - возникла новая социальная иерархия, важное место в ней занимает класс крупных собственников ("новых русских").

Следует уточнить, что собственность была государственной по способу управления (менеджмент), а по способу использования дохода (ренты) - она была национальной (или, говоря языком Конституции СССР, "общественной"). Поэтому спорный вопрос российской "приватизации" состоит в том, что не была проведена, по выражению одного из иностранных консультантов при Правительстве РФ Дж.Сакса, "приватизация долгов": отчуждение национальной собственности не было ничем компенсировано для нации (за исключением социально-психологической компенсации в виде российского "ваучера"). Цена выкупаемой у нации собственности никогда не оговаривалась (не считая анекдота про две "Волги" на каждый "ваучер"), поэтому не было и самой сделки купли-продажи. Без денационализации приватизацию нельзя считать таковой, поэтому первоначально она и называлась то "разгосударствлением", то "ваучеризацией". Реально российская "приватизация" по характеру и масштабам сопоставима не со случаями действительной приватизации (например, в Великобритании периода М.Тэтчер), а с известными в истории практиками массовой экспроприации (т.е., лишения права собственности без компенсации) вроде английского аграрного переворота ХVI-ХVIIIвв. ("огораживание", "овцы съели людей"), или отчуждения земельной собственности западными колониальными державами в колониально-зависимых регионах (Азии, Америки, Африки, Австралии, Полинезии) в ХVIII-ХIХ вв.

   Политика. Считается, что Россия стала демократическим государством, вопреки сталинскому тоталитарному и брежневскому автократическому государству. Но демократия в России не столько реализована, сколько провозглашена. Действительно, в Конституции РФ записано: власть принадлежит "народу". Но кому на самом деле принадлежит власть в России?

Один из российских олигархов Б. Березовский, находящийся ныне в вынужденной эмиграции, заявил однажды: "Прошли те времена, когда власть в России принадлежала людям с голой задницей". Поскольку большинство народа живет сегодня скромно, то, с точки зрения этого "гражданина мира", власть народу не принадлежит.

   Сегодня между народом и властью находятся, во-первых, олигархические группы, стремящиеся непосредственно влиять на власть, подчинить ее себе.

В конце 90-х гг. применительно к правящему режиму РФ всё чаще стало употребляться определение "олигархия" (в пер. с греч. - "власть богатейших", в отличии, например, от "монархии" - "власти одного", "аристократии" - "власти благородных", "демократии" - "власти народа"). Общим мнением экспертов стало рассмотрение олигархов как продукта реформ 90-х гг., и единственной социальной силы российского общества, заинтересованной в их осуществлении и продолжении. Согласно сложившейся объяснительной модели, прослойка олигархов изначально сознательно формировалась ельцинским правительством политическими методами в качестве "опоры режима", однако очень быстро специфические интересы олигархов превратились в главную причину проведения той или иной политики на территории России.

   Во-вторых, бюрократия, многочисленная и достаточно сильно коррумпированная (лат. corruptio порча, подкуп).

В России сегодня вдвое больше чиновников, чем было в СССР, хотя численность населения РФ (по сравнению с СССР) вдвое меньше. К тому же главным делом советской бюрократии было управление объектами народного хозяйства; чем после массированной приватизации управляет разросшееся российское чиновничество - загадка. Таким образом, количество чиновничества в РФ по сравнению с советскими временами (с точки зрения выполняемых функций) возросло, по меньшей мере, раз в десять. По имеющимся международным оценкам, уровень развития коррупции в России - один из первых в мире, скажем точнее, 5-й в мире (после Нигерии, Венесуэлы, Пакистана, Камеруна: на другом полюсе - Новая Зеландия, Исландия, Финляндия). Последняя оценка - 4-е место в мире (впереди: Колумбия. Боливия, Нигерия; на другом полюсе - Дания). Период первого президентского срока В.В.Путина, посвященный, по сути дела, "выстраиванию вертикали власти", характеризовался противоборством олигархов и всё усиливавшегося чиновничества. Однако к концу периода в обществе зреет понимание новой опасности: засилья бюрократии.

   В-третьих, между народом и властью находится организованная преступность, выросшая и укрепившаяся в ходе хищнического передела собственности.

Криминал стремится в местные и центральные органы власти, не жалея денег, применяя подкуп, шантаж, политические убийства. По оценкам, средства, находившиеся в 90-е годы в распоряжении, например, "уралмашевской" криминальной группировки, были вполне сопоставимы с бюджетом Свердловской области. В конце 90-х гг. на Западе заговорили об особом "криминально-синдикалистском", или мафиозном, режиме власти в РФ, а в самой России в это же время - о "криминальной революции", произошедшей в стране в начале десятилетия.

   До тех пор, пока притязания олигархов, бюрократии и криминалитета на власть не будут нейтрализованы, демократичность властного режима РФ будет оставаться под вопросом.
   Ориентиры населения
   Существенно изменились господствующие ценностные ориентации: индивидуализм вместо коллективизма, свобода вместо равенства. В России начала внедряться идеальная либеральная модель поведения: "Каждый за себя" "Перевоспитание" населения считается идеологами реформ приоритетным делом, поскольку установки массового поведения еще очень далеки от либеральной модели, на что нередко указывается как на главное препятствие и тормоз реформирования. Обычно говорят о "механизме торможения", ведущему к "рецидивирующей модернизации", в ходе которой реформаторские усилия заканчиваются "контрреформенным" откатом. Тот "механизм", который социологи и социальные философы обвиняют в этих откатах - это общественное сознание ("менталитет", "тип управленческой культуры" и прочие слабо определимые феномены духовной жизни). У социологов для данного случая хрестоматийным является противопоставление антропологических моделей homo economicus и homo sociologus. Поведение последнего ориентировано не на максимизацию выгоды в любой деятельности, а на само создание и поддержание общественных связей, трансляцию и соблюдение общественных норм и пр. Получение выгоды считается второстепенным мотивом, а в ряде случаев просто предосудительно. Homo sociologus по сей день считается определяющим антропологическим типом в российском обществе. В 90-е годы наиболее приближенным к модели homo economicus оказались стереотипы поведения российских "приватизаторов", выросшие из мировосприятия "фарцовщиков" поздне-советского общества.

Заниматься "фарцовкой" в СССР - значило вести незаконные операции в сфере розничной торговли на свой страх и риск, в обход государственной системы внешней торговли, с опорой на контакты с иностранцами или гражданами, работающими во "внешних связях" (моряки, дипломаты, журналисты и т.п.). Поэтому, кстати, фарцовка была преимущественно видом преступления "для интеллигентных людей". "Фарцовщики" вели торговлю товарами так называемого "престижного потребления", т.е., повышающими уровень престижа покупателя такого товара в глазах соотечественников в конкретно-исторических условиях позднего СССР. Поскольку и жевательная резинка, и кроссовки, и джинсы производились и в Союзе, то собственно "товаром" фарцовщика был сам факт их зарубежного производства (пусть даже они были из Турции, Сингапура, Пакистана - всё равно "заграница"). Зачастую только товар "престижного потребления" может гарантировать сотни процентов прибыли. Правда, для этого фарцовщику не следовало "попадаться" правоохранительным органам. А для этого цикл от момента получения товара до его продажи должен быть как можно более кратким: товар необходимо было получить и сразу "толкнуть".

   В условиях приватизации 90-х гг. для "фарцовщиков по мировоззрению" открылись невиданные перспективы: путем наведения контактов в сфере госуправления обеспечивался доступ к распределению "товаров" вроде целлюлозно-бумажного комбината или завода по производству авиационных двигателей. Теперь этот "товар" надо было быстро "толкнуть" первому, кто предложит за него "реальные деньги" (хотя бы сотую часть его стоимости). Первым мог оказаться иностранный производитель, который либо делал предприятие филиалом для своего производства, либо банкротил его, и таким образом избавлялся от российского конкурента, монополизируя производство. Но это было неважно для настоящего фарцовщика: ведь не для развития же производства он этот завод "перехватил"! Проникновение такой модели поведения в начале 90-х гг. в сферу распоряжения и управления объектами промышленного производства стало катастрофой для хозяйства страны.
   Расслоение общества
   В обществе наблюдается ситуация социального неблагополучия. Дело даже не в снижении уровня доходов. Доходы в среднем к 1998 году упали на 1/4, после 17 августа 1998 года (крушение государственной "финансовой пирамиды") - еще на 1/3, потом они снова достигли в среднем уровня 1998 года и сейчас, по-видимому, приближаются к дореформенному ("доельцинскому") уровню. Здесь важно падение в некую социальную яму и долгое выползание из ямы, появление перед глазами большинства людей пугающего призрака нищеты.
   При этом - резкий рост социального расслоения, социального неравенства, широкое распространение бедности. Разрыв в доходах между "верхними" и "нижними" 10-ю процентами населения составлял в сталинском СССР 1:8, в начале 90-х гг. он был 1:10, теперь примерно 1:30. Для сравнения: в СССР в 1953 году 1:8, в 1985 году 1:6. В современном Китае 1:8, в США 1:14,5 (при массовом и крепком "среднем классе"), в Норвегии 1:4.

Следует уточнить, что главный параметр, который обычно не учитывается при подобном сопоставлениях - это прожиточный минимум, который в общей сумме доходов является величиной неделимой. Значит, имеет смысл сравнивать только то, что выходит сверх этой величины. Поэтому если у 10-ти нижних процентов сверх прожиточного минимума выходит, грубо говоря, один рубль доходов, а у верхних 10-ти процентов - тысяча рублей, то разрыв в величине доходов будет тысячекратным (1:1000). Так что простое арифметическое сопоставление доходов на самом деле мало что сообщает о глубине социального расслоения.

   Рост дифференциации в доходах по регионам. В начале 90-х гг. разрыв в доходах на душу населения по регионам нигде не превышал 1:2 (по крайним оценкам 1:3,5), теперь не редкость 1:5, в крайних точках 1:10 (Москва и Кавказский регион). Такой разрыв - несправедлив и нерационален: он не отражает различий ни в уровне профессиональной квалификации, ни в уровне деловой активности.
   Тут есть два обстоятельства, характеризующие больное общество. Заметим, доходы "верхних" групп росли, и этот рост доходов у "верхних" групп общества происходил не за счет роста производства (производство как раз падало), а за счет "раскассирования" общественной собственности и перераспределения доходов от средних и нижних групп к верхним. Поэтому обычно говорят о необоснованности доходов "верхних групп", поскольку в условиях сокращения производящего хозяйства, как при "военном коммунизме", "перераспределить" довлеет над "заработать", и весь вопрос в том, каков характер и пропорции перераспределения.
   В целом относительное благополучие населения обеспечивалось не трудом, не ростом производительности труда, а проеданием накопленного национального богатства и коллективным сидением на нефтяной и газовой игле, т.е. нынешнее неполное благополучие имеет паразитарные корни, базируется на том, что нынешние поколения транжирят то, что было накоплено предыдущими поколениями - и лишают средств к существованию своих потомков.
   Общественное сознание
   Сильной эрозии подвержено национальное сознание. Общим местом стало сетование на то, что по сравнению с другими народами, у нас слаба способность к осознанию национальных интересов, невелика степень человеческой солидарности, проявляемая в ряде случаев населением других стран (Китай, Япония, Испания, Франция).

Следует только уточнить, что это - вовсе не извечно данное положение вещей: тот же Китай периода упадка империи в 19в. характеризовался "рассыпанием" общественных связей, непониманием национальных интересов и пр. После двух "опиумных войн", посредством которых китайцы были превращены в народ наркоманов, Китай неуклонно двигался к краху и депопуляции (в китайских масштабах). Падение было настолько глубоким, что понадобилось внешнее вмешательство в деле восстановления страны. С другой стороны - советское общество образца Великой Отечественной войны, даже на его удаленных "островках" в виде военнопленных и "угнанных", демонстрировало образцы в высшей степени солидарного поведения. Ну и где всё это теперь?

   "Национальное сознание" - это то, что должно воссоздаваться постоянно. При этом процесс создания "культурных образцов" (или "социального капитала" - в социальной философии есть разные варианты того, как это следует называть) обладает инерцией. Пока создается - никто не замечает, все заняты насущными делами, а как создастся - может оказаться, что хоть из дома беги от него. Можно предположить, что "человеческая солидарность" в обществе - величина постоянная, просто в зависимости от привходящих обстоятельств меняет форму и характер. Например, массовая преступность 90-х гг. с втягиванием молодежи (подмосковные "группировки" - в данном случае классический пример) - это именно своего рода проявление "человеческой солидарности". И коррупция, блат и кумовство, катастрофически разросшееся в небольших городах (компенсацией чего, кстати, является, в том числе, молодежная преступность) - тоже уродливая форма той же "солидарности". То же самое - развитие "сетей" и сообществ, обслуживающих "челночную" торговлю или осуществляющих ее "патронаж". Из этой же серии - усиление бытовых националистических чувств и разного рода "землячества". Т.е., можно сказать, что происходит "локализация" "человеческой солидарности". Глобальными (т.е., значимыми для всей страны) проявления солидарности могут становиться на определенный исторический период в условиях либо осознаваемой большинством населения опасности, либо осознаваемой большинством же "великой цели".

Другой вопрос - как оценивать ту или другую солидарность. Германский нацизм был, в том числе, механизмом формирования солидарности в обществе.

   В России невысока политическая культура: люди в массе своей не способны к самостоятельному политическому суждению, повышенно "внушаемы" и сильно зависят от СМИ (те, в свою очередь, от олигархов или от государственной власти). Политически индифферентна молодежь, не приверженная какой-то сильной идее. В ряде случаев, в том числе, наверное, и в нашем, это может быть и к лучшему. Приверженность сильной идее - понятно, что это не всегда хорошо. Современные сильные идеи "для молодежи" - это в лучшем случае нечто вроде "скинхедов" и прочих "футбольных фанатов". И то, что наша молодежь с этим делом "тормозит", не увлекается - может быть и неплохо. Но это, к сожалению/счастью, зависит не от неё, а от старших. Можно сказать, что в настоящей ситуации инертность-индифферентность молодежи - это попытка общества избежать худших вариантов развития событий. Доля политической субкультуры, ориентированной на западную систему ценностей ("права человека", "свобода слова", "демократия", мотивация к богатству), составляет у нас примерно 10%. Но и дополнительной системы ценностей русский социум не предлагает. Русская смута начала ХУII века была "разрушительной", "разорительной" и не менее продолжительной, но на ее разгар начали пробуждаться силы сопротивления. Происходит ли это сейчас в России? Ответа пока нет.
   Состояние хозяйства
   Здесь самое существенное - это, как уже было сказано, глубокое, продолжавшееся фактически все 90-е годы падение производства. Это падение происходило вне всякой нормы, потому что экономическая норма - это как раз рост производства. Конечно, производство может падать в условиях войны или экономического кризиса, может стремиться к нулевым темпам роста, как это было в конце брежневского периода. Но войны кончаются, кризисы преодолеваются, депрессии сменяются оживлением. Так, чтобы производство сокращалось 10 лет подряд, - такой пример в ХХ веке демонстрируют только три страны: Россия, Югославия и Ирак, (для двух последних 90-е годы тоже характеризовались, скажем так, неблагоприятной внешней конъюнктурой). Из всех троих РФ отличается отсутствием очевидных причин для деиндустриализации и демодернизации экономики, темпы и характер которых ставят специалистов в тупик.
   Масштабы этого падения производства в 90-е годы беспрецедентны. Валовой внутренний продукт России (ВВП) - показатель, наиболее полно отражающий усилия, затраты и результат - уменьшился к середине минувшего десятилетия до 45 % от уровня 1990 г., а к концу 90-х он составлял немногим больше 50 %. Объем промышленной продукции упал к середине 90-х гг., как минимум, вдвое (и это в среднем). Положение в российском сельском хозяйстве можно было охарактеризовать одним словом - разруха.

Если сравнивать развитие России и США в минувшем, ХХ веке, то картина будет такой. В начале века производительность труда в русской промышленности составляла примерно 20% от уровня США. В 1913 г. (высший уровень экономического развития царской России) - 24 %. В 1925 году, после потрясений I Мировой войны, революции и гражданской войны - 7 %. В 1940 г., по итогам сталинских пятилеток, - снова 20 %. Разрыв в уровне производительности труда в промышленности заметно сократился в послевоенные десятилетия. В начале 80-х гг. производительность труда в промышленности СССР составляла 50 - 55 % от уровня США. Но в конце 80-х годов уже 40 %., а в конце ХХ века - как в начале - 20 %.

   Как это могло получиться? Русские обленились, стали меньше работать, больше пить? Так упала их квалификация? До такой степени развалилось оборудование? Главное изменение произошло в сфере организации производства. Индустрия уже более полувека - это уйма смежников и поставщиков; предприятия по изготовлению конечных изделий находятся на вершинах колоссальных производственных пирамид. Напротив, сейчас многие российские предприятия, особенно машиностроительные- просто превратились в огромные ремесленные мастерские, где для конечной продукции производится всё до последней гайки. Подорвано важнейшее условие современной индустрии - промышленная кооперация. Российская промышленность утратила его только частично - и сразу такой глубокий спад производительности!
   В особенно плохом положении оказались авиастроение, станкостроение: сейчас они составляют от 3 до 10 % объема производства РСФСР середины 80х гг; производство ряда изделий, как, например, прядильных машин и ткацких станков - полностью прекращено еще в конце 90-х гг. Сельскохозяйственное машиностроение, критически важное для подъема сельскохозяйственного производства, тоже составляет 10 % от уровня РСФСР 80-х гг.
   Как это всё получилось? На уровне рассмотрения экономики РФ таких причин две, и обе они были названы выше. Во-первых, это характер приватизации хозяйственных объектов РФ. Речь идет о добровольном банкротстве предприятий (собственник "купил" предприятие у государства за 1/100 стоимости - и продал зарубежным конкурентам за 1/10 стоимости) - т.е., просто уничтожении национальной собственности. Во-вторых, это макроэкономическая политика правительства РФ "ельцинского" периода, приведшая к сокращению внутреннего потребительского рынка отечественной промышленности. Это и были основные факторы сокращения производства и выдавливания с рабочих мест 12-ти миллионов рабочих и инженеров (пошедших по преимуществу в "челноки").
   В тяжелое положение попали восточные районы страны (в 90-е годы объем железнодорожных перевозок по Транссибирской магистрали сократился в 10 раз). Происходит заметный отток населения из восточных регионов в центральные области РФ.

Происходит это по двум причинам. 1. Прошлые стимулы заселения этих территорий ("районный коэффициент" на зарплату, мощное инвестирование зауральских проектов, опережающая модернизация восточных технологических укладов и т.п.) перекрыты, зато созданы контр-стимулы для этого (деградация снабжения и жилищно-бытового сектора, реальный перекос в оплате труда в пользу центра европейской части РФ, отказ от полномасштабного финансирования воспроизводства эксплуатируемой восточной периферии РФ: "деньги крутятся в Москве", и т.п.). 2. Созданная к настоящему времени структура постсоветского пространства типа "метрополия-колонии" дает определенные стимулы для демографической компенсации (вынужденная миграция, гастарбайтеры и пр.), однако имеет в качестве ограничения понижение квалификации прибывающего из бедствующих регионов населения. Оно по большей части может быть занято на начальных этапах организации хозяйственной системы (сельское хозяйство и строительство), однако сельское население как раз менее подвержено оттоку за Урал (для него миграция осложнена опосредованностью через местные городские центры и пока сохраняет традиционный "поколенческий" характер), а строительство сильно ограничено самим фактом отказа от проекта освоения восточных территорий (см. 1-й пункт) - поэтому и для миграции колониального типа количество мест сильно ограничено. Здесь, видимо важно, какой из параллельных процессов будет происходить быстрее: вынужденная миграция из "ближнего зарубежья" или всасывание местного населения (особенно молодежи) через разросшуюся систему высшего образования в региональные управленческие или обслуживающие их структуры. В первом случае наготове дремлющие националистические проекты, во втором - уже складывающаяся социальная иерархия "колониального" типа (когда видишь типичную уже картину: бригада нерусских гастарбайтеров под руководством русского подрядчика, эта структура предстает в обнаженном виде).

   В последние 5 лет наметился некоторый экономический подъем: порядка 5% в год. И лишь сегодня Россия начинает догонять самое себя уровня 1990 года. Сможет ли догнать? Инвестиций в восстановление и рост производства почти не делается, хозяйствующие субъекты ограничились тем, что сократили простои того оборудования, которое еще не развалилось. Но ведь этого оборудования стало, мягко говоря, меньше, чем было в 1990 году! Как, кстати, и персонала, на нем работающего. Вероятно, это и будет тот потолок, в который и упрется сегодняшний подъем на пути к уровню 1990-го года. Программы по устранению этого потолка пока далеки от реализации.
   Демография
   За всем вышесказанным стоит важнейшая сфера общества - демографическая. Здесь "достижения" реформаторов 90-х гг. выглядят особенно впечатляющими.
   Взглянем на график роста численности населения России, млн.чел./год (царской России, РСФСР и РФ) за период, который принято называть Новейшей историей. Обратим внимание на последний излом кривой численности. Он по углу наклона почти совпадает с изломами двух предыдущих российских катастроф - Гражданской войны и Великой Отечественной войны, а по глубине падения соответствует именно последней. Вдумаемся: Великая Отечественная - и реформы 90-х! Оказывается, для демографии это примерно одно и то же.
   Демографы сходятся во мнении, что современная Россия перешла в режим депопуляции (устойчивого процесса убывания населения). Она происходит, начиная с 1992 года, со скоростью примерно 1 млн. чел в год. По прогнозам, эта тенденция сохранится, по крайней мере, в ближайшие 10-15 лет. Одним из аспектов депопуляции является сокращение в России средней продолжительности жизни (особенно мужчин в возрасте 35-54 года). В Японии средняя продолжительность жизни мужчин равна 78 годам (женщин - 85), в России 59 лет - это уровень Нигерии, самой большой по численности населения (100 млн. человек) и вместе с тем самой бедной страны Африки - мы делим с ней 138-е место в мире. Продолжительность жизни у нас на 12 лет меньше, чем в США, на 8 лет меньше, чем в Польше, на 5 лет меньше, чем в Китае.
   Кроме прочего это означает аномальное сокращение численности населения трудоспособного возраста. Первая из причин - сердечно-сосудистые заболевания вследствие резко возросших стрессов, снижения возможностей организации адекватного отдыха, несвоевременной диагностики. Резкий рост смертности населения в целом и, в частности, населения трудоспособного возраста - это то, что качественно отличает демографическую ситуацию РФ от, например, европейской. Там сокращение рождаемости идет рука об руку с сокращением смертности, поэтому общее положение там достаточно стабильно. Но и снижение рождаемости в РФ количественно - тоже нечто особенное в мировой практике ХХ века. Всё это в комплексе у демографов получило условное обозначение "русский крест".
   Взглянем на график динамики рождений и смертей в РСФСР/РФ на 1 тыс. населения (нисходящая кривая - рождаемость; восходящая кривая - смертность). Кривые рождаемости и смертности, перечеркивая друг друга в конце 1991г., "ножницами" расходятся далеко в стороны. Причем, если период "перестройки" характеризуется падением рождаемости (что связано с реакцией населения на большую неопределенность перспектив), то период собственно существования РФ - период скачкообразного возрастания смертности. На графике рождений хорошо видно, как население реагировало на малейшие признаки стабилизации, каждый раз обманываясь в ожиданиях (1994, 1998 гг.). График смертей дает резкое понижение смертности в середине 90-х: закончился первый истребительный цикл; как говорят демографы, "реформы прибрали самых слабых". На новом этапе возрастания смертности начали "вымываться" следующие за ними категории населения.
   Что произошло? Только лишь падением "качества жизни" и "кризисом системы здравоохранения" такие вещи объяснить трудно. Известно, что при гораздо более низком "качестве жизни" и более слабом развитии системы здравоохранения депопуляции в России не происходило. В нашем же случае рождаемость упала, а смертность подскочила обвально: с 1988 по 1991г кривые на графике превратились в прямые, которые скачкообразно разбегались вплоть до 1994г. Ситуация 1994-1996 гг. стала тем новым демографическим уровнем, который с некоторыми отличиями сохраняется по сей день. А ведь тот же "кризис системы здравоохранения" по большому счету начался как раз с этого периода (как и кризис в промышленности, например). Демографы называют и более "нематериальные причины" вроде "исчезновения уверенности в завтрашнем дне". "Будущее не гарантировано", оттого и рожать боятся. И "настоящее не гарантировано" - живешь, пока здоровый. Серьезно заболел - всё, считай, помер (либо для лечения продавай жильё и оставляй детей без крыши над головой). Об этом говорят на улицах и в общественном транспорте, это, видимо, и стало в начале 90-х гг. той "новостью", которая подкосила население, вынудила махнуть рукой на себя, на здоровье, на своевременную профилактику и диагностику. У демографов это называется "пересмотр жизненных планов". Удастся ли переломить эту гибельную тенденцию?
   Все перечисленные результаты трансформаций последнего десятилетия ХХ века, то есть предыдущего большого цикла социального взаимодействия - сами становятся сейчас основаниями нового цикла; теперь уже они задают возможности и ограничения для дальнейшего существования России.

назад

вперёд