|
В книге "Психология народов и рас" Гюстав Лебон описывает поведение участников сентябрьской резни в Париже в 1792 году. Началось с того, что поступило приказание опустошить тюрьмы от врагов народа. Впрочем, никто не видел письменного приказа, может быть, это было самовнушение, может быть, просто слух. Так или иначе, собралась толпа в 400 человек, среди них было совсем немного бродяг и профессиональных нищих. В основном это были типичные парижане: лавочники, ремесленники, башмачники, слесари, каменщики, парикмахеры. Были там и чиновники. "Врагов народа" не надо было долго искать: убивать их предстояло без суда, гуртом, по званию, внешнему виду: смерти подлежали дворяне, священники, офицеры, придворные, а также все те, кто имели репутацию неблагонадежных граждан.
Толпа проявила свирепость, столь же неожиданную и внезапную, как и признаки чувствительности. Кто-то вдруг увидел, что заключенных оставили без воды на сутки, нерадивого тюремщика чуть не растерзали за бездушие.
Когда импровизированный трибунал оправдывал кого-нибудь, стража и несостоявшиеся убийцы обнимали его с восторгом, неистовствовали в слезах и аплодисментах, затем снова приступали к убийствам.
Во время убийств не прекращалось веселье: танцуя вокруг трупов, бережно поддерживали "дам", чтобы женщины Парижа видели, как убивают аристократов. Потом решили медленно проводить осужденных между шпалерами убийц, те били их тупым концом сабли. Так они кромсали совершенно обнаженные жертвы в течение получаса, потом, когда все уже насмотрелись, их наскоро приканчивали, вскрывая им животы. Ни денег, ни драгоценностей не брали, а доставляли в комитеты. Так перерезали от 12 до 15 тысяч "врагов народа".
Вдруг возникла новая идея: "враги" прячутся в тех тюрьмах, где сидят старые нищие, бродяги и молодые арестанты. Заключенных этих тюрем перебили всех до одного, в том числе 50 беспризорных детей и подростков: дети тоже со временем могут превратиться во "врагов народа", так что лучше отделаться от них сразу. Проделав все это, они явились требовать к властям заслуженных наград, ну, хотя бы медалей.
Что же произошло с ними, ведь среди убийц находились нежные отцы, заботливые матери, добрые христиане? Почему массовые толпы кажутся столь непредсказуемыми, дикими и таинственными? Каковы признаки толпы? Иррациональность поведения? Сильное возбуждение? Доброта? Жестокость? Нетерпимость? Подвластна ли толпа авторитетам? Может ли толпа быть созидательной силой? Что происходит с человеком в толпе? В состоянии ли личность противостоять толпе?
|
|
|
