Взгляды Ломоносова не стали для российской исторической науки определяющими. Во всяком случае, когда Н.М. Карамзин в 1810-1820-х гг. создавал "Историю государства российского", "норманнская теория" не была для него камнем преткновения. "Последний летописец" (так назвал Карамзина Пушкин) не подвергал сомнению рассказ Повести временных лет и аргументацию историков-немцев. Благодаря тому, что карамзинская "История" приобрела огромную популярность в русском обществе, "норманнская теория" воспринималась как нечто само собой разумеющееся.
   Ситуация изменилась, когда все больший вес стало набирать либерально-демократическое направление общественной мысли. Публицисты и историки, принадлежащие к этому направлению, стали рассматривать "норманнскую теорию" как реакционный инструмент, при помощи которого знать, по их мнению, стремилась и продолжает стремиться обосновать свое право на господство над угнетенным народом. В этих условиях появляются альтернативные точки зрения.
   Одно из таких мнений было изложено историком, профессором Петербургского университета Н.И. Костомаровым в статье "Начало Руси", напечатанной в 1860 г. в журнале "Современник" (им тогда руководили Н.А. Некрасов и Н.Г. Чернышевский). Статья представляла собой критику взглядов историка-"норманиста" М.П. Погодина, а основное ее положение сводилось к тому, что варяги ведут свое происхождение от жмуди. Жмудь, в числе других племен стала родоначальницей современных литовцев. Во времена Погодина и Костомарова Литва, хотя и представляла собой "национальную окраину", но все-таки была частью Российской империи, и литовцы воспринимались как родственный славянам этнос.
   Погодин ответил Костомарову личным письмом, в котором раскритиковал выдвинутые им аргументы и в качестве шутки "бросил перчатку": вызвал Костомарова на публичный диспут. Как и Погодин, Костомаров обладал хорошим чувством юмора: он принял вызов, и 19 марта 1860 г. диспут состоялся в Петербургском университете. Противники обменялись заранее подготовленными мнениями. Погодин, аргументируя свою точку зрения, ссылался на весь известный ему комплекс письменных источников - сообщения русских летописей, византийских, западноевропейских, арабских авторов о варягах и руси. Костомаров сосредоточился в основном на данных языка. Он настаивал на том, что "варяжские" имена и названия, встречаемые в русских летописях, прямо заимствованы из литовского языка, и уличал историков-"норманистов" в том, что они, напротив "подгоняют" эти названия под различные скандинавские слова, основываясь на произвольных созвучиях. На этом поле Погодину пришлось отступить, и частично примириться с аргументами Костомарова. Эти аргументы выглядели бесспорными с точки зрения лингвистики того времени. Последующее развитие этой науки показало, что лингвистические построения Костомарова, равно как и его противников-"норманистов", обнаружили свое очень малое сходство с действительным историческим развитием языков. Но противники об этом не знали.

назад

вперёд